Центр современной практической философии

Нужно ли отказаться от гражданского общества?

Мясников А. Г.  Нужно ли отказаться от гражданского общества? // Социологические исследования. 2016. № 3. С. 141-148.   (статья цитируется в системе  Web of Science)

 

ДИССКУСИЯ. ПОЛЕМИКА

 

© 2016 г.

А. Г. МЯСНИКОВ

 НУЖНО ЛИ ОТКАЗАТЬСЯ ОТ ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА?

 МЯСНИКОВ Андрей Геннадьевич − доктор философских наук, профессор кафедры методологии науки, социальных теорий и технологий Пензенского государственного университета  (E-mail: myasnikov-g@mail.ru).

 

Аннотация. В статье представлен критический анализ теории институциональных матриц С.Г. Кирдиной, согласно которой «гражданское общество» является идеологемой западно-европейской цивилизации, не подходящей для российского социума с доминирующей Х-матрицей. Также подвергается критике попытка заменить теорию «гражданского общества» на концепцию «гражданского участия». Представлены аргументы в защиту институтов частной собственности и экономической свободы как главных факторов ускоренной модернизации традиционных Х-обществ, в том числе и российского. Рассмотрены риски, связанные с целенаправленной активизацией в российском социуме коллективистской идеологии и ограничением экономической свободы.

Ключевые слова: гражданское общество • гражданское участие • институциональные матрицы Х-Y • Россия • частная собственность • властная вертикаль • экономическая свобода

 

 

Весной 2015 года я обратил внимание на статью известного российского экономиста, социолога Светланы Георгиевны Кирдиной (написанную ещё в 2012 году), которая заинтересовала меня своим провокативным названием ««Гражданское общество»: уход от идеологемы»  (Кирдина, 2012). Вчитавшись в неё, понял, что мой интерес оказался не случайным, так как в статье предпринята попытка радикального переосмысления фундаментального политико-правового и социально-философского понятия «гражданского общества».

Что имеется в виду под этим переосмыслением? Доктор социологических наук С. Кирдина пытается доказать, что понятие «гражданского общества» − это не общечеловеческое и не общенаучное понятие, а − «идеологема», которая сформирована западноевропейской цивилизацией, основанной на Y- матрице, и которая навязывается всем остальным обществам и народам в качестве образца для самооценки и подражания. Современная Россия тоже попала под  влияние этой концепции, и в итоге, по её словам,  − россияне всё больше чувствуют свою «национальную неполноценность», потому что не могут создать «гражданское общество» по западному образцу.

На логичный вопрос «что делать?», С. Кирдина отвечает примерно следующим образом:  в России нужно отказаться от западной концепции «гражданского общества» как идеологически малоэффективной, и заменить её теорией «гражданского участия», наиболее соответствующей структуре российской Х-матрицы. В современных условиях активного противостояния с Западом эта тема приобретает особую актуальность и политическую остроту.

При обдумывании этой темы у меня возникли два вопроса:

1. I. Действительно ли концепция «гражданского участия» является наиболее подходящей для развития российского социума, чем теория «гражданского общества»?
2. II. Не втягиваемся ли мы в очередной раз в дебри идеологического противостояния с Западом, прикрываясь общественными науками?

Попробую ответить на эти непростые вопросы, опираясь на текст упомянутой статьи и собственный анализ современных социальных процессов.

 

О не пригодности « гражданского общества»  и пригодности «гражданского участия» для России

 

Как и любое обществоведческое (социально-гуманитарное) понятие, термин «гражданское общество» имеет множество значений и интерпретаций, но при этом оно характеризуется рядом основных, существенных, отличительных признаков. С. Кирдина намеренно отходит от основополагающего политико-правового значения понятия «гражданское общество»[1] и предлагает его общесоциальное толкование. Она указывает на следующие общесоциальные признаки «гражданского общества». В его основе лежит  тип социального действия, который характеризуется:

• высокой степенью самоорганизации (а не внешним принуждением);
• стремлением членов общества к так называемому «общему благу»;
• сложной внутренней структурой общественных отношений;
• возможностью участия членов социума в принятии политических решений. «Доступ гражданско-общественных инициатив к политической системе является центральным условием функционирования «гражданского общества» (Кирдина, 2012, с. 66).

По мнению С. Кирдиной, перечисленные признаки «гражданского общества» являются объективными характеристиками, «не зависящими от специфики институционального устройства того или иного государства» (Кирдина, 2012, с.68), а значит, мы должны принять их как научные утверждения, претендующие на общезначимость.

Мне показалось странным, что в этих характеристиках очень аккуратно замаскированы экономические и политические признаки «гражданского общества». Ведь если речь идёт именно о «гражданском обществе», а не об обществе вообще, и не о какой-либо другой его разновидности (например, первобытном или средневековом европейском обществе), то нужно обязательно указать и объяснить специфику именно  «гражданского» в этом обществе[2]. Насколько я понял из текста статьи, автор пытается намеренно уйти от акцентирования этих признаков, так как они необходимо будут возвращать нас к западноевропейской традиции, а именно к модели Y-матрицы, ведь «гражданское общество» предполагает общество свободных личностей, основанное на рыночной экономике, демократических институтах власти и мировоззренческом плюрализме. В частности, как пишет С. Кирдина, оно предполагает «институт частной собственности», «институт наемного труда», «институт конкуренции» и «институт возрастания прибыли» (Кирдина, 2012, с. 67). Из контекста статьи следует, что все эти институты явно противоречат модели традиционного российского социума – нашей Х-матрице, а из этого я делаю вывод: россиянам  нужно подальше держаться  от «гражданского общества».

Итак, что же понимается в статье под «гражданским участием»?

Исходное определение С. Кирдиной таково: это «сфера деятельности граждан за пределами частной жизни, их готовность и возможность активно участвовать в происходящих социальных процессах» (Кирдина, 2012, с. 68). По-моему,  это исходное определение почти не отличается от «гражданского общества», хотя дальше будут указаны существенные отличия, которые совершенно меняют исходное значение:

• В российских условиях (в нашей Х-матрице) «гражданское участие»  должно быть «включенностью» населения в общесоциальный контекст, которая предполагает согласие с интересами государства.
• В российских условиях «гражданское участие» должно быть «промежуточной фазой, предшествующей формированию политических и иных институтов» (Кирдина, 2012, с. 68), т.е. это советы и пожелания (привычные для советских людей формальные «отзывы и предложения»), которые должна услышать власть и отреагировать на них.
• «Гражданское участие» − это тот идеал, к которому должен стремиться российский народ, но который по прежнему, по каким-то необъяснимым причинам «безмолвствует», не желает повышать производительность труда и др.
• Так как для российской Х-матрицы характерны «редистрибутивная экономика» с обобществлённой собственностью, «унитарное политическое устройство» с доминирующим патернализмом власти и «коммунитарная идеология» (коллективизм, единоверие и единомыслие), то «гражданское участие» может быть безопасным и пригодным для российской власти и всей социальной системы только в качестве «института обращений по инстанциям» с просьбами, жалобами, предложениями, и, по моему мнению, конечно, с доносами[3]. Как пишет С.Кирдина, ««гражданское общество по-российски − это соучастник процесса государственного управления, содействие защите не групповых, но общих интересов, содействие интеграции, а не расколу социума» (Кирдина, 2012, с. 72).

Приходится делать вывод, что главное назначение «гражданского участия» − это сохранение властной вертикали, от которой только и зависит стабильность, порядок в обществе, привычная нам, патриархальная  «тишь, гладь, да божья благодать». Также я делаю вывод, что настоящий гражданин России должен всегда поддерживать действующую власть как главный источник общественного Порядка. Тот же, кто осмеливается выступать с критикой действующей власти, будет считаться противником Порядка, и строго наказываться, а лучше всего − изгоняться из России. ХХ век дал нам множество подтверждений этого.

Теперь можно ответить на первый поставленный вопрос: Действительно ли эта новая концепция «гражданского участия» является наиболее подходящей для российского социума, чем теория «гражданского общества»? По моему мнению, эта концепция явно политически идеологизирована и не является спецификацией теории «гражданского общества». Концепция «гражданского участия» представляет собой современную политическую идеологему, характерную для трансформирующегося традиционного социума имперского типа. Эта идеологема очевидно выражает интересы традиционного «властецентричного российского социума» (Пивоваров, 2004), оправдывает патерналистскую, часто деспотическую систему управления (Хайек, 2006), и связанную с ней идеологию коллективизма и примитивного выживания (Инглхарт, Вельцер, 2011), которая обычно игнорирует права и свободы каждой личности.

Концепция «гражданского участия» в российском варианте не способствует развитию «гражданского общества», а, напротив, усиливает патерналистские и иждивенческие настроения в обществе. В концепции  «гражданского участия» отсутствует «центральное условие функционирования «гражданского общества» − это возможность участия большинства членов общества в принятии политических решений и законов. Без этой возможности разнообразные интересы людей будут почти автоматически подчиняться интересам государства.

С ответом на первый вопрос будет связан ответ и  на второй вопрос: «Не втягиваемся ли мы в очередной раз в дебри идеологического противостояния с Западом, прикрываясь общественными науками?

В условиях продолжающейся военно-политической  и экономической напряжённости с Украиной и западными странами, этот вопрос будет очень актуальным для российских обществоведов, которых начали активно делить на «патриотов» и «либералов». Историки, философы, социологи, экономисты, юристы в очередной раз оказываются перед нелёгким выбором:

− Ты с наукой или с Родиной?  Ты за истину или за своё Отечество?

Такой идеологический выбор очень опасен и для российской науки (особенно социально-гуманитарной, которая только недавно освободилась от тотального идеологического контроля), и для всего российского общества, которое лишь 20 лет назад стало медленно освобождаться от всякого рода гегемоний и диктатов, и только начало приобретать «вкус к свободной, благополучной  и достойной жизни» именно благодаря рыночной экономике и формированию демократических институтов управления.

Поэтому я считаю, что учёным-обществоведам не следует втягиваться в такое политизированное противостояние, чтобы окончательно не подорвать доверие общества к социально-гуманитарным наукам. Ведь они до сих пор ещё находятся в состоянии реабилитации после разрушения советской идеологии. И если обществоведы хотят реально способствовать улучшению жизни граждан России, то не стоит опасаться так называемой горькой правды, которая может привести к временному «чувству неполноценности», ведь без осознания своих ошибок, недостатков и слабостей не возможно их преодоление, не возможно взросление и движение к лучшему.

А теперь можно перейти к конструктивной части отзыва.

 

 

От начальных форм «гражданского участия» к «гражданскому обществу» в России

 

Вполне можно согласиться с мыслью С. Кирдиной, что «институт обращений по инстанциям» действительно является работающим в российской Х-системе. Мне самому приходилось обращаться к президенту и другим высокопоставленным лицам для решения насущных вопросов, и эти вопросы решались. И сейчас многие россияне обращаются «по инстанциям» в поисках решения своих жизненных проблем. Но в каких случаях эффективен этот механизм взаимодействия с властью? В основном при решении личных жизненно важных вопросов, большинство из которых относятся к компетенции местных органов власти, но не решаются по самым разным причинам. Когда же речь заходит о вопросах политических или общегосударственных (подлинно гражданских), то этот институт обращений обнаруживает свою несостоятельность, так как он предназначен  поддерживать сложившийся Порядок властвования.

Именно для решения политических или общегосударственных вопросов будет необходим институт «гражданского общества», ведь как только «обращение» гражданина окажется претензией на Власть и на распоряжение ресурсами общества, такой гражданин становится нелояльным и, скорее всего, будет жёстко предупреждён или подвергнут определённым репрессиям. Поэтому «гражданское общество» создаётся, прежде всего, для защиты граждан от репрессивных государственных механизмов, а также для реализации их частных и групповых интересов.

При этом я полностью согласен с общим посылом автора статьи, что  становление в России «гражданского общества» является проблематичным, как и формирование правового государства. К такому неутешительному выводу меня приводят собственные социологические замеры, проводимые с 2010 года в Пензенской области в рамках инициативного исследовательского проекта «Может ли гражданское общество состоять из несвободных граждан?». На вопрос «Считаете ли Вы  себя свободным человеком?» жители Сурского края дружно отвечают «конечно, нет»: в разных социально-возрастных группах от 75% до 100%.  В общей сложности за 5 лет  опрошено около 2000 человек. Если до 2014 года выборка была стихийной, то в прошлом году она была проведена по основным половозрастным  группам и по типичным местам проживания и составила 450 человек. Результаты оказались теми же: 86% опрошенных признали себя несвободными людьми.В качестве основного объяснения своего ответа приводились следующие аргументы: «Я от многого завишу в своей жизни,  не могу делать всё, что хочу, значит, я не свободен».

Такой мировоззренческий максимализм порождает мнимое представление о своей несвободе, хотя и удобное для выживания в российских условиях, но вместе с тем закрепощающее сознание человека на уровне подданского (безответственного) подчинения и смиренной безучастности к происходящему вокруг. Из этих конкретных социологических показателей, приходится делать вывод, что  «несвободные» (зависимые) люди не могут создать гражданское общество, так как оно предполагает в качестве субъектов «свободных собственников», самостоятельно решающих свою жизнь и влияющих на жизнь всего социума. По результатам социологических исследований Института социологии РАН, почти 80% современных россиян «не верят в то, что в сложившихся в России институциональных условиях от них что-то зависит» (Тихонова,  2011, с. 13).

Эти общероссийские результаты также вполне коррелируют с данными моих исследований. Так, 78% опрошенных жителей Пензенской области согласны с тем, что «на всё воля Свыше», и 73% не всегда доверяют своему разуму. Эти явные показатели традиционного, догражданского состояния общества подкрепляются негативным (морально-психологическим) отношением к деньгам: 65% опрошенных высказали мнение, что «деньги − это зло». При этом обычно приводилась такая аргументация: из-за денег люди часто идут на сделки с совестью, и нарушают законы божеские и государственные, нравственно деградируют. Как показывает детальный анализ ответов,  примерно 40% опрошенных отвечают так: «деньги − это зло, но без них никак нельзя». Такие ответы обнаруживают глубочайшее мировоззренческое (морально-практическое) противоречие в оценке денег и их роли в человеческой жизни. В таких ответах видится неразрешимость этого противоречия, которую можно логично представить так: «значит, без зла никак нельзя прожить». Пожалуй, можно допустить, что большинству наших сограждан выгодно считать деньги «злом», ведь так легче справляться с бедностью и нищетой, и со своим зависимым, несвободным положением в обществе.

И всё же я не могу согласиться с тем, что российское общество не должно стремиться к формированию института «гражданского общества». Дело в том, что сама теория Х- и Y- матриц, разработанная проф. С. Кирдиной, предполагает постоянную динамику институциональных взаимодействий (Кирдина, 2014, глава 9.). А именно, согласно этой теории, Х-матрица доминирует в России в силу объективных материально-технологических условий, и связанных  с ними политических условий: огромное пространство, суровый климат, низкая технологичность  и производительность труда, отсутствие частного интереса к труду и бесправие большинства населения. Как отмечает известный российский историк-компаративист Ирина Супоницкая, «Русский крестьянин всегда зависел от природы, барина, общины, государства» (Супоницкая, 2010, с. 28). Поэтому социокультурной доминантой российского общества был массовый страх, пронизывающий все слои общества, начиная с биологического страха большинства крестьян перед голодом и болезнями, страха перед деспотической властью, и заканчивая страхом перед Божьим наказанием (Мясников, 2012). Эти условия, действительно, были доминирующими многие столетия, но теперь – в 21 веке, они могут быстро меняться под влиянием научно-технического прогресса и политико-экономических реформ. Примерами могут служить Япония, Южная Корея, Австралия, скандинавские страны и др., которые за полстолетия существенно изменили свои экономические и политические институты (Конотопов, Сметанин, 2003).

В структуре Х-общества, по утверждению Кирдиной, есть комплементарный потенциал Y-матрицы, который может активироваться и развиться при благоприятных условиях. При  этом автор теории институциональных матриц настаивает на том, что эмпирически обнаружен «закон устойчивости доминантных институтов матриц», который не допускает замещения базовых  институтов доминирующей матрицы. Поэтому в России всегда будут преобладать  − «коллективизм», а не «индивидуализм», «редистрибутивность», а не конкуренция, ценность «порядка», а не свободы, и ориентация на некое общее благо, а не на частный интерес граждан. Фундаментальным основанием такого доминирования признаётся материально-природная среда.

По моему мнению, выявленная С. Кирдиной  «коммунальность материально-технологической сферы России» в качестве основополагающего фактора доминирования Х-матрицы, не является абсолютной и неизменной, особенно в эпоху научно-технического прогресса.  В эпоху НТП важнейшую роль играют образование и наука, с помощью которых возможно постепенное изменение традиционных патриархальных стереотипов мышления, изменение религиозно-метафизических установок и политико-правовых понятий. При этом решающую роль играют экономико-правовые институты частной собственности на средства производства, а также научные технологии адаптации к суровым климатическим условиям и эффективного использования огромных природных ресурсов.

Так, в новом издании своей книги «Институциональные матрицы и развитие России. Введение в Х-Y-теорию» С. Кирдина приводит пример с современным Китаем, который достиг невиданного роста экономики при сохранении своих социокультурных доминант в политике и идеологии именно за счет экономической свободы  малого и среднего предпринимательства, т.е. с помощью либерализации экономики. Исторические примеры Японии и Южной Кореи также показывают, что решающую роль в развитии современного общества играют именно либеральные экономические институты, которые способны радикально трансформировать жизнь традиционного социума, и прежде всего, обеспечить благополучие (реальное «общее благо») большинства граждан за счёт активизации личных прагматических интересов (Елисеефф, Елисеефф, 2008).

В связи с этим у меня возникает большое сомнение следующее утверждение автора книги: «Таким образом, отказ от несвойственного России в той мере, как странам Европы и Северной Америки, либерализма означал усиление ее позиций. Я связываю это с сохранением институционального баланса в пользу доминирующих институтов Х-матрицы после нарушающих этот баланс «либеральных реформ» (Кирдина, 2014, с. 268). Из этих слов, я делаю вывод, что либерализм ослаблял и ослабляет Россию.  Также в книге говорится, что все либеральные реформы в России заканчивались социально-политическими потрясениями и стихийным возвратом к централизованной модели управления.

Возникает вопрос, а проводились ли в России за последние 2 века последовательные и масштабные либеральные экономические реформы, нацеленные на формирование широкого класса собственников и активизацию частных экономических интересов? Эти реформы оказывались половинчатыми и не последовательными, начиная с отмены крепостного права, реформ Витте, Нэпа и заканчивая ельцинскими реформами (Пивоваров, 2006). Они не решали главного вопроса о всеобщей частной собственности (прежде всего, на землю) и доминировании частных прагматических интересов над государственными, так как это противоречило традиционной социокультурной доминанте российской Х-матрицы, или в нашей терминологии − «Матрице русского традиционного сознания» (Мясников, Пугачев, Пугачева, 2013). В итоге, монопольным собственником в России оставалось государство в лице её высших представителей (царя, политбюро КПСС или администрации президента).

Согласно теории институциональных матриц, такая «верховная условная собственность» является необходимым условием для выживания российской  Х-системы. При этом С. Кирдина допускает возможность дополнения институтов Х-матрицы альтернативными институтами до 30-40%, чтобы успешно пройти между «Сциллой революции и Харибдой загнивания» (Кирдина, 2014, с. 268). Но, как показывает исторический опыт нашей страны, если в этих 30-40% заимствований не окажется института частной собственности и частного экономического интереса большинства членов общества, то остальные политические и идеологические институты, в конечном счёте, окажутся лишь имитациями демократии и свободы.

Неустойчивость в развитии Х-обществ, о которой пишет С. Кирдина, позволяет предположить, что эти общества не должны противопоставляться  Y-обществам, так как в основе общественного развития лежит единая человеческая природа, прежде всего, единый человеческий разум, в котором естественным  образом доминируют технико-прагматические задатки, нацеленные на реализацию личных интересов человека и его личное благо (Hincke, 1980, Höffe, 2001). В экстремальных условиях выживания социума эта естественная доминанта может трансформироваться и подчиняться общественным интересам, но как только данный социум выходит из состояния непрерывной борьбы за выживание, то стремление к личному благу  и индивидуальным ценностям становится преобладающим (Инглхарт, Вельцер, 2011).

Коллективистская идеология в российской Х-матрице, нацеленная на так называемое «общее благо», при детальном изучении  обнаруживает свою фиктивность и историческую ограниченность, так как будучи основанной на жёсткой политической централизации, она выражает, прежде всего, интересы правящего класса − так называемой властной вертикали, включающей оборонный комплекс и РПЦ,  − а не интересы всего общества. Вместе с тем не следует считать, что либерально-демократические институты отрицают общее благо. Напротив, они представляют общее благо конечной целью реализации естественных частных интересов членов общества (Роулз, 2010; Сэндел, 2013).

Традиционное постулирование так называемого «общего блага» в Х-матрице ориентировано на сохранение самой властной системы, и не нацелено на развитие всех членов общества и на всё большую реализацию их частных интересов. Именно в экстремальных условиях выживания общества частные интересы обычно игнорируются и считаются второстепенными. Так, для современной российской власти важно ослабить частные жизненные интересы россиян (приостановить развитие свободного потребительского общества) с помощью искусственного возвращения к военно-мобилизационному состоянию и к условиям выживания с характерной установкой  − «главное, чтоб не было войны, а уж прожить, как-нибудь проживем» (Пастухов, 2012). Вполне логичным с точки зрения усиления Х-матрицы выглядит сокращение расходов российского государства на образование, науку, культуру, медицину, без развития которых невозможно реализовать растущие частные интересы россиян.

При этом я согласен с мнением многих обществоведов, что изменить базовые социокультурные установки общественного сознания  очень сложно, но экономические преобразования, ориентированные на пробуждение частных экономических интересов,  могут быть осуществлены в достаточно короткий период. Так, в 90-е годы прошлого века россияне продемонстрировали колоссальные успехи в предпринимальской активности, которые, к сожалению, не были поддержаны государством в начале 21 века. Можно предположить, что решающей причиной стала угроза распада  Х-матрицы, и это была угроза, прежде всего, для коррумпированной бюрократии, а также для военно-силовых структур и РПЦ, традиционно обеспечивающих сохранность российской  «властной вертикали».

Социологические исследования подтверждают тот факт, что в современной России идет процесс возврата к коллективистским институтам Х-матрицы, который поддерживается значительной частью традиционалистски настроенной частью общества (Горшков, 2011, 2015). Однако экономические и политические последствия такого «традиционалистского ренессанса» мне представляются очень рискованными, опасными, прежде всего для реализации частных интересов самих граждан, их личных прав и свобод, а также для активизации творческого, производительного потенциала россиян, т.е. опасными для становления «гражданского общества». Материальными следствиями этих рисков будет снижение темпов социально-экономического развития страны и обеднение большей части населения.

В современных условиях перед российским обществом стоит серьёзный историко-цивилизационный вызов: продолжать ориентироваться на лучшие достижения западной цивилизации,  в том числе, идти к «гражданскому обществу» и правовому государству, или опять закрыться, чтобы восторженно гордиться своим великим геополитическим положением, огромными ресурсами, и вместе с тем довольствоваться унизительно бедным положением половины населения страны и  его не раскрытым потенциалом в надежде на чудо преображения.

 

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Двадцать лет реформ глазами россиян (опыт многолетних социологических замеров): аналитический доклад / под ред. М. К. Горшкова // М.: ИС РАН, 2011.

Елисеефф В., Елисеефф Д. Японская цивилизация. — М.: АСТ, 2008.

Игнатов В.Д. Доносчики в истории России и СССР. − М.: Вече, 2014.

Инглхард, Р., Вельцер, К. Модернизация, культурные изменения и демократия. Последовательность человеческого развития − М.: Новое издательство, 2011.

Кирдина С.Г. «Гражданское общество»: уход от идеологемы  // СОЦИС (Социологические исследования), № 2, 2012.

Кирдина С.Г. Институциональные матрицы и развитие России. Введение в Х-Y-теорию. Изд. 3-е, переработанное, расширенное и иллюстрированное. М., СПб.: Нестор-История, 2014.

Конотопов М. В, Сметанин С. И. Экономическая история: Учебник для вузов. — 6-е изд. — М.: Издательско-торговая корпорация «Дашков и К°», 2003.

Мотрошилова Н.В. Гражданское общество: философское понятие и социальная практика // Российская философская газета,  № 5 (7) май 2007.

Мясников А.Г., Пугачев О.С., Пугачева Н.П.. Распад матрицы традиционного сознания в России: причины и последствия // Вестник Пензенского отделения  Российского философского общества № 3:сборник научных трудов / под ред. А.Г. Мясникова – М., РФО, Пенза, ПГУ, 2013. − С. 8-40.

Мясников А.Г. .«Русский Царь» в структуре матрицы русского традиционного сознания (опыт философской реконструкции) // CREDO new. Теоретический журнал. С-Петербург: СпГУ – 2012. № 3.

Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка: 80 000 слов и фразеологических выражений / Российская академия наук. Институт русского языка им. В. В. Виноградова. — 4-е изд., дополненное. — М.: Азбуковник, 1999.

Пастухов В.Б. Реставрация вместо реформации. Двадцать лет, которые потрясли Россию.− М.: ОГИ, 2012.

Пивоваров Ю.С. Полная гибель всерьез. − М.: РОСПЭН, 2004.

Пивоваров Ю.С. Русская политика в ее историческом и культурном отношениях. − М.: РОССПЭН, 2006.

Российское общество в контексте новых реалий (тезисы о главном) / под ред. М. К. Горшкова // М.: ИС РАН, 2015 г.

Роулз Дж. Теория справедливости. − М.: Издательство ЛКИ, 2010.

Сэндел М. Справедливость. Как поступать правильно? − М.: Издательство «Манн, Иванов и Фербер, 2013.

Супоницкая И. Равенство и свобода. Россия и США: сравнение систем. − М.: РОССПЭН, 2010.

Тихонова, Н.Е. Динамика ценностно-нормативных систем россиян и перспективы модернизационного проекта // Вестник Института социологии РАН. − М., 2011. −  № 3.

Хайек Ф.  Право, законодательство и свобода: Современное понимание либеральных принципов справедливости и политики. − М.: ИРИСЭН, 2006.

Hincke N. Kant als Herausforderung an die Gegenwart.   −  Freiburg: Munchen: Alber,   1980.

Höffe O. „Königliche Völker“: Zu Kant kosmopolitische Rechts- u. Friedenstheorie. – Frankfurt a. M.: Suhrkamp, 2001.

 

 

 

1. G. MYASNIKOV

 

 

IS IT NECESSARY TO ABANDON CIVIL SOCIETY?

 

 

MYASNIKOV Andrey Gennadyevich − Doctor of Philosophical Sciences, Professor of Methodology of Science, Social Theories and Technologies Department of Penza State University (E-mail: myasnikov-g@mail.com).

 

 

Abstract: The article presents a critical analysis of S.G. Kirdina’s institutional matrices theory according to which «civil society» is an ideologeme of West-European civilization, not suitable for the Russian society with the dominating X-matrix. An attempt to replace the theory of «civil society» with the concept of «civic participation» is also exposed to criticism. Arguments are presented to protect institutions of private property and economic freedom as fundamental factors of the accelerated modernization of traditional X-societies, including the Russian one. The risks associated with the targeted increase of collectivist ideology and restriction of economic freedom in the Russian society are considered.

 

 

Keywords: civil society • civil participation • Х-Y institutional matrices • Russia • private property •power vertical • economic freedom

[1] См.: Классическое определение гражданского общества можно найти  юридическом словаре: «ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО — в теории конституционного права совокупность отношений в экономике, культуре и других сферах, развивающихся в рамках демократического общества независимо, автономно от государства. Основными элементами Г.о. являются: разнообразие и равенство форм собственности, свобода труда и предпринимательства, идеологическое многообразие и свобода информации, незыблемость прав и свобод человека, развитое самоуправление, цивилизованная правовая власть. В последние годы в ряде стран наметилась тенденция к закреплению основ Г.о. в качестве комплексного конституционно-правового института» // Режим доступа / http://dic.academic.ru/dic.nsf/lower/14116.

[2] Комплексное определение «гражданского общества» даёт современный российский философ Н.В. Мотрошилова, которая подчёркивает, что «Гражданское общество есть относительно позднее социальное образование, главные цели и функции которого: 1) выражать и по возможности согласовывать коренные потребности, интересы, запросы, ожидания, ценности отдельных индивидов как частных лиц и дифференцирующихся «сословий» (занятий, профессий и т.д.) общества; 2) способствовать формированию и функционированию  индивидов − причем и в сферах труда, жизни семьи, и в общественной, в том числе политической области − как сознательных, активных членов общества, как граждан государства, как конкретных субъектов права и соблюдения законности; 3) служить посредником между семей и  государством; 4) доносить до государства, его органов коренные, особенно острые в каждый исторический момент социальные проблемы; способствовать устранению сбоев, неисправностей государственной машины − для чего  5) создавать, консолидировать негосударственные групповые  и «сословные» структуры, объединения, в их числе − институционализированные объединения» (Мотрошилова, 2007, с.2).

 

[3] Что касается доносов как проявления обратной связи народа с российской властью, то они являются необходимым условием функционирования авторитарно-деспотической системы, и при этом очень эффективным способом массового устрашения населения (Игнатов, 2014).

Комментарии по вопросу "Нужно ли отказаться от гражданского общества?"

• Оставьте первый комментарий по данному вопросу