Центр современной практической философии

Докризисные и антикризисные тезисы (с оглядкой на Канта)

• 1. До кризиса о свободе и интеллигенции

 

 

1. Тезис «Свобода нужна только интеллигенции» становится предметом общественно-политических дискуссий и политтехнологий. Попробуем разобраться в нём. Если понимать под «свободой» вседозволенность и неограниченную самореализацию, а под «интеллигенцией» социальную группу, занятую преимущественно интеллектуальным трудом и выполняющую культурно-воспитательные и защитные функции в обществе, то этот тезис находит понимание и признание у части российского общества, уставшей от длительных реформ и не вписавшейся в новые рыночные условия. Такая «свобода» потеряла для них привлекательность и стала тяжёлой ношей, которую хочется по-быстрее сбросить или просто обуздать железной («сталинской») рукой. Действительно, период «негативной свободы» − массового произвола подходит к завершению, и это важный симптом трансформации общественного сознания.
2. 2. Многие самостоятельные и активные граждане не соглашаются с вышеуказанным тезисом: бизнесмены, работники частных предприятий, не относящиеся к социальной группе интеллигенции. Им нужна свобода, они заинтересованы в ней и как в средстве самореализации, и как в высшей морально-правовой ценности, закреплённой в Конституции. Возникает вопрос: не расширяется ли тем самым социальная группа «интеллигенции»? Не пора ли переосмыслить это понятие?
3. 3. Обратимся к латинским корням этого слова.

Intellegens – сведующий, понимающий, знающий;

благоразумный, рассудительный;

знаток, специалист

Intellegentia – понимание, рассудок;

знание;

понятие, идея

Объединяя эти понятия, можно сказать, что под «интеллигенцией» подразумевались образованные люди с «разумной душой». Остальное общество оказывалось неразумным, невежественным и несамостоятельным («несовершеннолетним» в кантовском смысле). Так, в советское время «интеллигенция» получила социальный статус «разумной души» общества и была ответственной за формирование личности советского человека, системы ценностей, идеалов и культурных практик. Она отвечала перед коммунистической партией за «коллективный разум». Остальным можно было не думать, не заботиться о себе: система предлагала, навязывала нужные формы, практики, средства социализации и самовыражения. Для многих это было удобно, спокойно и бесконфликтно.

4. 4. Буржуазно-демократические реформы конца XX века потрясли советскую систему, разрушив социальную структуру общества, в которой доминировали рабочий класс и крестьянство. Интеллигенция как «социальная прослойка» первой приняла горбачёвскую перестройку и поддержала демократические реформы.

Очарование раскрепощающей свободой или полной вседозволенностью сменилось экономическим дележом государственной собственности и тяжелейшим вхождением в рыночную экономику. Свобода-мечта (абстрактная форма самореализации) наполнилась материальным содержанием той или иной валюты. Труднейшее, трагичное время девяностых годов заставило многих сограждан ускоренно уходить из такой жизни, не справляясь с новыми условиями и требованиями, теряя ценностные ориентиры и жизненные принципы. Свобода, измеряемая количеством денежных знаков, с одной стороны, приземлила многих россиян, заставила больше трудиться и рассчитывать только на свои силы, талант, знания, а с другой стороны,  отстранила многих от реальности с помощью религии, мистики и оккультизма. Это был реальный выбор, выражающий определённый уровень мышления и жизненных притязаний конкретного человека.

Бывшая советская интеллигенция оказалась на распутье: либо в рынок, продавая свои знания, умения, либо в церковь, в духовную общину или политическую организацию, уповая на милость Бога и правительства.

5. 5. К началу XXI века свобода получила реальное правовое закрепление. Президент-юрист заставил многих уважать Конституцию и законный порядок. Обществоведы начали говорить о законе свободы. Как тут не вспомнить И. Канта.

Беззаконная свобода – это произвол, дикость, безумие страстей. Разум нуждается в законе свободы. Трезвость и серьёзность приходят на смену легкомыслию, мечтательности и буйству эгоистических желаний.

Закон свободы утверждает себя, доказывает свою необходимость через позитивное право и действия правоохранительных органов, и прежде всего через судебную систему. Кант находит закон свободы в  категорическом императиве или моральном законе («поступай так, чтобы твоё намерение могло быть всеобщим законом»).

Доказывай, что ты можешь быть свободным! А значит, можешь быть личностью, гражданином, персоной! Кант называет свободного человека «интеллигенцией», умопостигаемым лицом. Этот статус нужно доказывать, отстаивать, формировать, ибо он выражает сверхприродное назначение человека, его культуру.

Оставаться био-социальной машиной легко и просто (?): инстинкты направят, социальная система подскажет и вовлечёт, прикажет и использует по своему усмотрению.

Мыслящие и самостоятельные граждане не хотят быть «винтиками», «пушечным мясом» или послушным «быдлом». Они хотят быть «интеллигенцией» в изначальном смысле: 1) знающими специалистами; 2) благоразумными гражданами; 3) свободными и достойными людьми (персонами) в своём государстве.

 

Ступени развития новой «интеллигенции»

 

1 ступень. «Я не тупой, я право имею»

 

Достоевский описал этот начальный этап новой интеллигенции в образе Раскольникова через «негативную» свободу, через преступление, через стихийное самоутверждение личности. Это та самая воля к власти, которая обострённо проявляет себя в кризисные периоды.

От общей криминальной «Бригады» Саши Белого мы переходим к личной морали героев «Мадагаскара»:  «Мы – бригада!» – говорят друг другу криминальные бизнесмены, и смотрят на своего киногероя – Сашу Белого. «Дай себе волю!» – кричит герой Мадагаскара, убегая из комфортного зоопарка.

Это этап «негативной свободы», которая выражается в личном самоволии.

 

2 ступень. «Действуй по праву и живи с удовольствием»

 

Право и удовольствие должны дополнять друг другу. Позитивная свобода начинается с легальности поведения, законопослушности и благоразумной  осмотрительности в поступках и знакомствах. Мы разные, но мы живём рядом и вынуждены общаться, а потому должны уважать интересы друг друга.

Именно формально-правовые отношения защищают личность от произвольных вторжений и возможного материального ущерба и морального вреда.

Морально-правовые принципы гражданского сообщества чётко сформулированы во всех мировых религиях:

– уважай личность другого (включая его убеждения, верования, предрассудки и т.д.)

– не убивай

– не лги

– не кради

– не прелюбодействуй

Их можно свести к двум фундаментальным запретам, обоснованным в моральной философии Канта:

1. не совершай насилия над другими разумными существами
2. не обманывай

От их реализации зависит возможность существования самого общества, т. е. жизнеспособность самих граждан и общества в целом.

 

3 ступень. «Мой нравственный мир — мой дом, моя семья».

 

Любовь и честность, основанные на взаимном доверии между близкими людьми, создают особую атмосферу. Семейное счастье основа стабильности всего общества.

В сложные периоды взаимоотношений спасительными оказываются прощение и надежда – они поднимают над трудной ситуацией и позволяют видеть лучшее и двигаться к нему.

Самими людьми создаётся пространство сакрального, личного, интимного, моего дома, а также моего клуба, союза или общественной организации. Каждый выстраивает свой моральный мир. При этом мотивы добродетели могут быть разными: ради Бога или из любви к людям, по совести или по долгу − человек творит благо, помогает другим, дарит радость, учится жить и учит других.

 

 

• 2. До кризиса о религии и правах человека

Философский комментарий к итоговой Декларации X Всемирного русского народного собора о «Правах и достоинстве человека»[1]

 

Проблема прав и достоинства человека рассматриваются в этом документе в контексте «угрозы конфликта цивилизаций». О каком именно конфликте идёт речь? Не уточняется. Остаётся догадываться: то ли это конфликт между западной цивилизацией и восточной, то ли конфликт цивилизованного мира с мировым терроризмом, то ли ещё что. Недоговорённость означает неопределённость исторического контекста данного документа и по сути делает его мифотворческим произведением, выполняющим некоторую социально-политическую задачу. К ней мы подойдём позже, после анализа ключевых понятий и тезисов Декларации.

Отечественные богословы различают такие понятия как «ценность» человека и его «достоинство». В декларации утверждается:  «Ценность – это то, что дано, достоинство – это то, что приобретается». К ценностям относятся такие предметы уважения, как «вера», «нравственность», «святыни», «Отечество» и др. Данность ценностей мыслится богословами по аналогии с природным детерминизмом, естественной необходимостью. Но разве православная вера, святыни, нравственные понятия нам  даны от рождения? Конечно, нет.  Думать так — это серьёзная ошибка. Ибо ценности устанавливаются самими людьми. Ценности исторически обусловлены, а потому изменчивы. Уподоблять их законам природы не только ошибочно, но и опасно, так как в этом случае возникают различные политические соблазны использовать ту или иную «вечную ценность» для усиления политического могущества или авторитета той или иной социальной организации или руководителя.

Итак, чем же отличается «ценность» от «достоинства»? В Декларации сказано, что «достоинство» приобретается человеком при совершении добра  (на мой взгляд, это было бы уместно для понятия «репутация»). Из церковного определения следует, что если человек не совершает «добра», он не обладает достоинством. Но в этом важном документе не даётся чётких определений «добра» и «нравственности» – тех основополагающих понятий, которые позволяют понять личное достоинство человека.

Почему эти понятия не разъясняются? Наверное, потому что их ясное и чёткое определение позволит каждому разумному человеку самостоятельно проверять свои помыслы и поступки, т. е. позволит иметь собственные критерии оценки. Это не выгодно Церкви, ибо она теряет своё господствующее положение в сфере морального сознания.

В документе также признаётся, что голос совести или суждения нравственного закона есть у каждого человека, но он может быть «заглушен грехом». Пробудить этот голос, помогающий различать добро и зло, призвана «религиозная традиция» в лице Церкви и её служителей. Что получается? Если человек не способен сам определить, обладает ли он достоинством, это значит, что он не может его и отстаивать без согласия и одобрения Церкви или внешнего авторитета.

Так, если я сознаю, что меня оскорбили, публично унизили, я не должен требовать наказания обидчика, пока не получу одобрения священника или авторитетного лица.  Но я могу не получить одобрения,  ведь обидчиком может оказаться, например, государственный чиновник, представляющий интересы государства (а государство − это большая ценность), или крупный бизнесмен, оказывающий финансовую помощь религиозным организациям. Тогда интересы выгоды других лиц могут пойти вразрез с моим оскорблённым нравственным сознанием, но внешний авторитет способен дать свою трактовку случившегося и направить мышление человека по пути прощения. Следовательно, требуя справедливого наказания государственного чиновника или бизнесмена, я покушаюсь на святое. Будет ли это одобрено церковью?  Ведь, как сказано в Евангелии «Вся власть от Бога»… Конечно, это не самый приятный пример, но, к сожалению, в истории подобных случаев было не мало.

В Российской демократической Конституции 1993 года достоинство признаётся высшей ценностью, которая охраняется государством (Ст. 21.).  Оно является правом, данным с рождения, и сохраняющимся посмертно как общественно значимая память о добром имени человека. Поэтому попытка исключить достоинство из разряда прав и свобод, на наш взгляд, свидетельствует о чрезмерных и необоснованных претензиях Русской Православной Церкви на монополию в сфере морального сознания граждан России, что является произвольным ограничением свободы личности. Это противоречит основам конституционного строя РФ, прежде всего, статье 2, которая гласит: «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью».

Что понимается в документе под «свободой»? Читаем: «Мы различаем две свободы: внутреннюю свободу от зла и свободу нравственного выбора». Получается, что первая свобода – самоценна, а вторая может быть созидательной только при выборе человеком добра, и может быть разрушительной при выборе зла. Остаётся непонятным, во-первых, как выбрать добро, ведь разумный человек не желает себе зла и может по-своему трактовать добро? Во-вторых, как обрести внутреннюю свободу от зла, если человек не ангел и не бог, он вынужден каждый раз делать свой собственный выбор, на свой страх и риск?

Ответ на первый вопрос предполагает знание того, что есть добро (как цель наших поступков) и знание соразмерных ему средств достижения, ибо только в соответствии цели и средств возможен действительно моральный поступок. Когда у человека есть добрые намерения, например, помочь другому, но при этом он использует неморальные, не правовые  средства (насилие, воровство и др.), то сама цель теряет свой моральный и благой смысл. Так же как Инквизиция, крестовые походы, казнь Дж. Бруно и  «отлучение» Льва Толстого не дали желаемых результатов для христианской церкви.

Ответ на второй вопрос философу представляется невозможным. Почему? Потому, что понятие «внутренняя свобода от зла» предполагает наличие у человека «святой» воли, которая не способна ошибаться, заблуждаться и действовать по какой-либо частной прихоти. Такого быть не может. Если служители Церкви объявляют волю российского царя Николая II – кровавого  святой, то доброта его помыслов и поступков привела нас  в «ад» на этой земле, а не в ином мире.

Исходя из Декларации, выходит: если ты внутренне не свободен от зла, если не очистил свою волю от возможного греха, ты не приобретёшь достоинства. Таков страшный приговор. Ибо, как сказано в документе, «безнравственного достоинства не бывает». Так, кто же в России обладает достоинством? Получается, что никто. Ведь, кто публично объявит и докажет присутствие у него «святой» воли, разве только какой-нибудь шарлатан или не совсем умный человек.

На что претендует Церковь? Быть внешней, авторитетной инстанцией, которая будет определять меру достоинства той или иной личности, и от этого будет зависеть правоспособность конкретного лица.

Самое странное заключается в том, что наши священнослужители не хотят обращаться к устоявшимся в русском языке значениям  слова «достоинство», к тем значениям, которые используются в основном законе Российской Федерации – Конституции. Что значит это слово?  В толковом словаре русского языка под редакцией С. И. Ожегова и Н. Ю. Шведова  достоинство определяется как внутренняя самоценность личности,  оценка своих моральных качеств, способностей и своего общественного значения, уважение этих качеств в самом себе. Таким образом, достоинство − это самооценка. Этот смысл указывается в большинстве комментариев к действующей Конституции РФ и во всех международных правовых документах.

Человек сам решает, чего он достоин. Например, он может судиться с государством за то, чтобы его пенсия не была ниже прожиточного минимума, ибо это оскорбляет его достоинство как гражданина социального государства. Или он может спокойно терпеть любые социальные эксперименты, надеясь на то, что и ему, и самим экспериментаторам воздастся по справедливости в ином мире. Достоинство – категория субъективная. Но так как оно включено в систему конституционных прав и свобод гражданина РФ, то защита этой самооценки является задачей государства.

То обстоятельство, что современное христианство  обеспокоено заботой о человеческом достоинстве россиян  – это хороший симптом постепенного выхода страны из полуфеодальных общественных отношений, но способ толкования «достоинства» остаётся по-прежнему средневеково-феодальным.

 

 

• 3. Философия как антикризисная интеллектуальная терапия

(интервью для газеты «Педагог» подготовил О.Г. Ткачев)

 

− Андрей Геннадьевич, редакция «Педагога» решила обратиться к вам с несколькими актуальными вопросами, связанными с наступившим экономическим кризисом. Как повлияет  кризис на наше  общество?

− Тема кризиса захватила всех, потому что он затронул фундаментальную основу нашей жизни − экономику и финансы. Невозможно представить общество без производства и денег, а тем более, современное капиталистическое общество.

− Значит ли это, что капитализм не может существовать без кризисов?

− Совершенно верно, об этом говорил Маркс ещё в середине 19 века. Капиталистический способ производства предполагает кризисы в качестве необходимого средства самообновления и радикальной перестройки. В постсоветской России первый такой кризис был в 1998 году, и его мы хорошо помним, второй начался в прошлом году. Подобная цикличность вполне характерна для стран с развивающейся экономикой и реформирующимся общественным сознанием.

− Вы, как философ, в чём видите суть нынешних реформ, и как на них может повлиять кризис?

− По моему мнению, социально-экономические реформы начали замораживаться в 2005 году после массовых акций протеста пенсионеров. Властвующая элита поняла необходимость более медленных продвижений, более консервативной политики, что сразу же повлияло на спад в развитии мелкого и среднего бизнеса. Большие государственные проекты «подмяли» под себя частную инициативу, а усиление вертикали власти подавило политическую конкуренцию. Повсеместные лозунги о «сильной России» действительно произвели своё гипнотическое воздействие на россиян, но мировая экономика не дремлет, этими лозунгами её не заговоришь. Мировой кризис обнажил и ещё больше раскроет слабости, изъяны и недостатки нашей социально-экономической системы. Коль мы вошли в мировую капиталистическую экономику, то нужно быть готовыми  к  тому, чтобы регулярно проходить такие испытания. Об этом знала наша правящая элита, создавая стабфонд и другие накопления.

− Мне самому и читателям «Педагога» очень интересно, а что же делать в этих непростых условиях?

− Да, вопрос, как говорится, на засыпку. Пожалуй, его следует задать каждому гражданину России в ином варианте:

− А что Вы можете сделать, чтобы поднять личную конкурентоспособность и конкурентоспособность своей отрасли? Чем Вы можете помочь своим согражданам? Эти жёсткие вопросы задаёт современная экономика, современная конкурентная жизнь и их нельзя оставить без ответа. Мне как философу приходится констатировать, что кризис − это необходимое условие развития каждого человека и современного общества. Он является эффективным средством для разоблачения  массовых иллюзий, обманов, хитроумных имитаций, которые страшно наполнили российскую жизнь. Многие «мыльные пузыри» экономики, типа сверхприбылей от нефти, от строительства, а также огромная коррумпированная бюрократическая система начинают «лопаться» и обнаруживают реальное дряхлое состояние экономики и реальную неконкурентоспособность наших «идей» и «технологий».

− Андрей Геннадьевич, и все же, как Вы считаете, в чём конкретно философия может помочь в условиях кризиса?

− Попробую сформулировать три основных антикризисных философских принципа: 1) «не обманывай себя»; 2) «попробуй сделать новое» и 3) «надейся на лучшее, готовься к худшему» (древнекитайский рецепт).

Кризис как момент истины предполагает получение достоверной информации о положении дел для принятия правильных и своевременных решений, а потому сама усложняющаяся реальность подталкивает к преодолению устоявшихся стереотипов, привычек и заблуждений. Второй принцип нацеливает на созидательную, креативную деятельность, без которой  не возможно обновление в экономике и социуме. Ведь только новые идеи, проекты, открытия оказываются востребованными мировой экономикой. Третий принцип имеет психофизиологическое значение, он говорит о необходимости мобилизации человека и разумного самоограничения потребностей в условиях неопределённого будущего. В этой связи важно преодолеть упадническое настроение. Для этого могут быть использованы разные средства, например, искусство, музыка, спорт, общение, которые стимулируют творческое настроение.

Философия предназначена формировать умонастроение, т.е. не только принципы поведения, но и побудительные мотивы к их осуществлению. Ведь не каждый человек с лёгкостью поймёт и примет, например первый принцип − «не обманывай себя». Уже одна сила привычки обманывать, утаивать, хитрить будет препятствовать изменению умонастроения.

− А если человек не хочет менять свое умонастроение, если он считает себя самодостаточным?

− Конечно, никто не может, и не имеет права заставить человека размышлять, философствовать, кроме него самого. Если человек доволен собой и своей жизнью, то значит у него всё  в порядке, ему не нужно меняться. Нас интересуют именно кризисные ситуации, когда люди не довольны собой и своей жизнью. Вот тогда философия и помогает задуматься над причинами таких состояний: в тебе ли они заключены или в обстоятельствах, сам ли ты можешь влиять на свою жизнь или всё зависит от внешних условий, чьих-то решений. Эти мировоззренческие вопросы порождаются самим мыслящим субъектом, который хочет разобраться в происходящем и наметить своё будущее. Эта тяжёлая мыслительная работа даётся нелегко, а потому в России её традиционно возлагали на интеллигенцию.  − Пусть, мол, они думают, и дают нам готовые ответы: как жить? что делать? на что надеяться?  Наверное, к счастью для будущей России интеллигенции в прежнем смысле больше нет. А это значит, что каждый разумный гражданин способен мыслить самостоятельно, ответственно, а если не хватает знаний, то учиться − старательно, усердно, придираясь к каждой мысли своего учителя или наставника, чтобы разобраться в сути.

− Мне бы хотелось вернуться к вопросу об интеллектуальной терапии в условиях кризиса. Как Вы это себе представляете?

− Этот вопрос возвращает к понятию умонастроения, в том числе к различным типам мышления людей и различным типам мировоззрения. Для примера, человек задаёт себе вопрос: поможет ли Бог справиться с наступившим системным социально-экономическим кризисом? Глубоко верующий человек будет полагаться на милость творца и уповать на его благую волю. При этом народная мудрость гласит: «На Бога надейся, а сам не плошай». За нас Бог не будет ничего делать, и одними молитвами  производительность труда не повысишь. А тем более, когда речь идёт о новейших наукоёмких технологиях (например, нанотехнологиях), основанных на строго материалистическом понимании природы и её  закономерностей.

Вместе с тем человек существо не только рациональное, в нас присутствует много иррациональных мотивов и склонностей, немало страхов и предрассудков. Несмотря на свою уникальность и неповторимую историю жизни, человек не может обойтись без разума как общечеловеческой  мыслительной способности. Именно разум доходит до понимания системности мира и причинной обусловленности всех событий, именно он порождает практические принципы морали и права, именно он судит самого человека через голос совести. Например, известная народная мудрость − «как аукнется, так и откликнется». В ней чётко сформулирован принцип всеобщего взаимодействия, который имеет непосредственное применение в общественной и личной жизни. В этом смысле интеллектуальная терапия − это решимость человека мыслить самостоятельно, доверяя своему разуму и признавая разумность других людей.

− Как известно философия с древних времён учила людей умеренности и воздержанности, а современный капитализм по определению нацеливает людей на личную выгоду, на максимальную прибыль. Не нужно ли современной философии отказаться от этих старых принципов?

− Современная философия очень разнообразна, она приемлет разные ценностные установки и пытается критически переосмысливать свои принципы. Некоторые философские направления скептически относятся ко всем авторитетам, всем прежним принципам. Так, например, современный постмодернизм не хочет признавать никаких общечеловеческих смыслов и понятий, мол, каждый играет свою жизнь по своему, а любое поучение рассматривает как интеллектуальное и моральное насилие. Такое умонастроение я называю интеллектуальным пижонством, которое позволяет получить некоторое удовольствие от своей несерьёзности и расшатывания любых авторитетов.

Что касается умеренности, то эта ценность может быть выбрана человеком в качестве временной стратегии поведения или в качестве принципа жизни. Философия может лишь рекомендовать быть умеренным, так как крайности разрушают целостность и последовательность жизни. Если человек хочет рисковать, хочет на себе проверить силу крайностей, то вряд ли удастся его удержать простыми наставлениями. Но предупредить нужно. В этой связи вспоминается известное юмористическое обращение гаишника к настырному автолюбителю: «Там обрыв, но Вам туда можно!». Конечно, лучше учиться на чужих ошибках, но и без своих не обойтись, важно только делать из них правильные выводы.

− В заключение нам хотелось услышать Ваш прогноз: чем закончится кризис: приведёт ли он к улучшению жизни?

− Несомненно, что кризис позволит яснее увидеть реальное положение вещей, разоблачит многие иллюзии и самообманы, и даст толчок к более эффективному и созидательному труду. Хотя для многих непрофессионалов он будет серьёзным испытанием, так как придётся искать другую работу. Очевидно, в этой сложной ситуации жалость − неэкономическое понятие. А вот справедливость − социально-экономическое. Например, если в результате антикризисных реформ будет сокращаться финансирование образования и науки, и при этом  увеличатся расходы на оборонку, милицию и бюрократию, граждане могут поставить перед правительством вопросы о справедливости и обоснованности таких решений.

− Благодарим Вас за интересную беседу и желаем больших научных и творческих успехов.

− Спасибо. Мне хотелось бы пожелать читателям в самых трудных ситуациях не терять самообладания и самоуважения, ведь именно на них держится достойная человеческая жизнь.

 

2009

 

[1] См. текст Декларации // http://www.mospat.ru/archive/30728.htm

Комментарии по вопросу "Докризисные и антикризисные тезисы (с оглядкой на Канта)"

• Оставьте первый комментарий по данному вопросу