Центр современной практической философии

Тема «неподневольности» в раннем творчестве Виссариона Белинского (опыт философской реконструкции)

О понятии «неподневольность»

 

Непривычное для русского языка понятие «неподневольности» появилось у меня после изучения студенческих писем Белинского и его первой пьесы «Дмитрий Калинин». Мне была интересна тема свободы и свободолюбия у молодого Белинского, но когда я начал погружаться в содержание его размышлений и переживаний, то понял, что эта тема требует конкретизации. Понимание «свободы» Белинским не соответствовало европейскому понятию «свободы» как позитивного жизнеутверждения и законосообразной жизни, так как такое понятие было ещё далеко от нашей суровой российской действительности, а потому мне как исследователю захотелось сконструировать новое эквивалентное понятие, которое бы отражало уровень свободы в России того времени. По моему мнению, таким понятием может быть «неподневольность».

Итак, что такое «неподневольность» человека?

С моей точки зрения, это диалектическое понятие, содержащее в себе три момента гегелевской диалектической триады:

тезис − «вольность»;

антитезис − «невольность»;

синтез  − «неподневольность».

Первый тезис предстаёт в виде абстрактной идеи изначальной вольности − естественной независимости каждого человека, природной предназначенности делать всё по-своему, по своей воле, как  хочется. Так, ребёнок обычно делает то, что хочет, играет так, как ему нравится, и взрослый человек часто мечтает о  такой вольности.

Вторым моментом понятия «неподневольности» будет состояние зависимости − «невольности», по-русски «неволи»; это состояние материальной нужды, которое сопровождало Белинского с детства и особенно остро переживалось им в студенческие годы (См.: его письма к родителям 1831-1833 гг). «Невольность» − это жизнь не по своей воле. Неволя-невольность не только превращают человека в зависимое существо, но и унижают его достоинство. Крайней формой неволи является рабство − личная зависимость одного человека от другого.

Жизнь Белинского в провинциальном Чембаре в многодетной бедной семье под жёсткой, деспотичной опекой родителей, наложила свой отпечаток на героев его первого серьёзного литературного произведения «Дмитрий Калинин». Это была не просто пьеса, а трагедия. Молодой студент  Белинский ясно понял главную цель трагедии − «произвести ужас и соболезнование». По моему мнению, он мог это усвоить из лекций и  статьи Николая Ивановича Надеждина «Марфа посадница Новогородская»[1], вышедшей в начале 1830 года в типографии Московского университета. Надеждин даёт очень точную характеристику трагедии как мятежа личности против неумолимого рока. Если человеческая воля, − пишет Надеждин, − «вооруженная твердостью и мужеством», «схватывалась бесстрашно с враждебным могуществом рока и, не отступая ни на пядь, сокрушалась, но не изнемогала под железною его дланью; то ее падение должно было производить ужас и соболезнование: отсюда − трагедия. Таким образом, трагедия древних греков была не что иное, как представление отчаянного смертного борения жизни с судьбою. Она оканчивалась катастрофою, прискорбною для человечества: и посему эффекты ее были ужас и соболезнование»[2]. Именно этих эффектов и пытался достичь молодой Белинский в своей пьесе «Дмитрий Калинин», при этом рассчитывая с её помощью выйти из бедственного материального положения. «Осужденный страдать на казенном коште, я вознамерился избавиться от него и для того написал книгу, которая могла бы скоро разойтись и доставить мне немалые выгоды» − так объяснял он в письме к родителям свою жизненную цель[3]. Написать настоящую трагедию, да ещё с выгодой для себя − очень не просто. Литературная трагедия навлекла на молодого Белинского настоящее горе и бедствия. Как известно, он попал в число неблагонадёжных студентов и через год был отчислен из университета.

Унизительное состояние естественно вызывает протест, возмущение и сильное желание выйти из такой зависимости. Борьба за освобождение порождает третье диалектическое состояние − «неподневольность».

«Неподневольность» является неустойчивым состоянием, которое незащищено гражданскими законами; оно является личным достижением человека, результатом его героических усилий, а потому оно граничит с преступлением против неразумных и несправедливых условий общественной жизни.

По сути, «неподневольность» − это бунт против насилия и рабства, и как следствие такое бунтарство ведёт к трагическому итогу, к кровопролитию, например, к убийству деспота. Не в силах сдержать своего возмущения от невыносимого унижения своего человеческого достоинства герой взрывается, восстаёт против своих насильников. Так, Калинин убивает родного брата своей жены и как выяснилось потом − своего родного  брата.

Молодому Белинскому удалось заострить тему обмана и показать безумие крепостного права: как может быть, что даже родные братья могут быть разделены на господ и рабов, не говоря уже обо всём человечестве? Это безумие должно быть прекращено волевым усилием! Ведь все люди равны от природы в своём достоинстве, своих правах и стремлении к свободе! − в этом убеждён автор пьесы.

Бунтующий герой взрывает старый порядок, основанный на всеобщем обмане и насилии. А как же иначе? Ведь став свободным человеком (получив вольную), он должен был снова превратиться в раба посредством продолжающегося обмана.  Такой поворот судьбы был для него нестерпимым унижением.

Итак, неподневольность − это состояние бунта человека  против  своего рабского положения в обществе. Бунт может оказаться уничтожающим, кровавым, и никакие доводы благоразумия не в силах удержать героя от справедливого возмездия, мщения. В этой связи уместно сравнение образа Дмитрия Калинина с главным героем незаконченной повести Михаила Лермонтова «Вадим». В этой повести Лермонтов вводит понятие «книги мщения», в которой записаны все народные страдания и унижения, за которые придётся отвечать даже будущим поколениям.

Наглядный пример воздаяния за несправедливость представлен в первом опубликованном стихотворении Белинского  «Русская быль», в котором отчётливо звучит тема трагического мщения − кровавого и бессмысленного:

«Полюбила красна девица боярина богатого;

Променяла меня красна девица на добро его несметное».

За такое предательство молодец удалой отрывает голову боярина и приносит её на блюдечке своей бывшей возлюбленной:

«Вот гостинец тебе. Ты спасибо скажи:

Мой гостинец хорош, Мой гостинец пригож,

Ах, как кровь горяча! Ах, как кровь-то сладка?

Ты отведай её, ею руки обмой, ей лицо окропи»[4].

Очевидно, что юноша Белинский симпатизирует главному герою «Русской были»: за продажную любовь − кровавая расплата. С точки зрения здравого смысла и холодного рассудка − такой поступок является безумным мщением, неудержимой страстью, которые будут следствием наивного идеала справедливости. С точки зрения этого наивного идеала молодого Белинского, кровавое возмездие разрушает несправедливый порядок, требует восстановления справедливости через жертвоприношение. Молодой Белинский с трудом сдерживал своё обострённое самолюбие и сильное чувство собственного достоинства. Пример тому мы находим в письме родителям от 17 февраля 1831 года, в котором казённокоштный студент пишет о своей ненависти к университетскому инспектору Щепкину:

«Надеясь сорваться с казенного кошта, я дал себе клятву все терпеть и сносить, и потому ничего ему не сказал; случись же это ныне, то я разругаю его, как подлеца, нахаркаю ему в рожу, а если он  еще стал бы забываться, то и разобью ее − и тогда уже меня отдадут в солдаты − но прежде выступления из Москвы зайду проститься с своими благодетелями − и (клянусь богом и честью!) это прощание будет для них ужасно!… Я в таком случае на все решусь!…»[5]. По эмоциональному накалу и страстности эти слова студента Белинского напоминают о главных персонажах его «Русской были» и пьесы «Дмитрий Калинин».

Трагический итог мщения призван стать историческим уроком, нравственным уроком и наглядным примером не умозрительного, а практического движения личности к свободе.

«Неподневольность» может быть описана философским языком как негативная свобода, которая является предпосылкой или начальным этапом свободы в подлинном смысле, т.е. позитивной свободы.

 

Два «Я» Белинского: о противоречивости человеческого искания свободы

 

«Неподневольность»  как диалектическое понятие соединяет в себе такие противоположные моменты как изначальная вольность и последующая невольность, образными воплощениями которых можно считать главных героев пьесы − Калинина и Сурского.

Калинин − эмоциональный, открытый, честный, ищущий земного счастья человек, который в условиях общей несвободы неизбежно становится мятежником и бунтарём. Он восстаёт против несправедливых  и неразумных человеческих законов, обычаев и предрассудков. С юношеской пылкостью, горячностью и искренней верой в лучшее, возможное счастье на земле бросается в омут страстной чувственной любви и находит удивительное блаженство во взаимной любви. И вдруг всё разрушается (раскрылся ужасный обман) − конец свободе, любви и счастью. Он начинает бунт против всего мира, против бога и против судьбы, потому что он не раб, он не будет безмолвно терпеть унижения и оскорбления. И как трагический герой-бунтарь решается на кровавую месть, на убийство своего поработителя.

Сурский − образованный, просвещённый мыслитель, западный тип здравомыслящего человека с «железной душой». Испытавший предательство любимой девушки, он отрёкся от своего земного счастья, и просто живёт здравым смыслом, терпеливо переносит все жизненные трудности и невзгоды, проявляя деятельное сочувствие своему другу Калинину.

По моему мнению, в этих типажах Белинский выразил самого себя, свои два «Я» − внутреннее и внешнее, и их сложное переплетение в реальной жизни.

Приехавший в Москву бедный молодой человек из Сурского края, из Чембара, пожелавший  добиться признания и уважения, а потому, вынужденный многое терпеть и страдать  − это внешнее  «Я» Белинского. Это тот Белинский, который был послушным сыном, терпеливым учеником и трудолюбивым студентом, законопослушным сыном российского отечества (почти Сурский). Таким его знали люди, таким он был вынужден быть. Но эта нужда ему не нравилась, он не мог с ней смириться, потому что его внутреннее «Я» противилось вынужденному благоразумию.

«Калинин» − это внутреннее «Я» Белинского, сокрытое от публики и чужих глаз, подлинная, страстная, неистовая натура, с оттенком красно-кровавого цвета, ведь калина − красная и горькая ягода. Неуёмная жажда жизненного счастья и земной справедливости влечёт его к трагической развязке. Его разум не может не замечать и не обличать абсурдность и пороки российской жизни: «Неужели эти люди для того только родятся на свет, чтобы служить прихотям таких же людей, как и они сами?.. Кто дал это гибельное право одним людям порабощать своей властью волю других, подобных им существ, отнимать у них священное сокровище — свободу? Кто позволил им ругаться правами природы и человечества? Господин может, для потехи или для рассеяния, содрать шкуру с своего раба; может продать его, как скота, выменять на собаку, на лошадь, на корову, разлучить его на всю жизнь с отцом, с матерью, с сестрами, с братьями и со всем, что для него мило и драгоценно!…    Милосердый боже! отец человеков! ответствуй мне: твоя ли премудрая рука произвела на свет этих змиев, этих крокодилов, этих тигров, питающихся костями и мясом своих ближних и пьющих, как воду, их кровь и слезы?..»[6].

 

От личной неподневольности к идее всеобщей  свободы

 

Год написания пьесы − страшный, холерный год  в  России − 1830; год народных восстаний, бунтов; год резкого подъёма национального самосознания и предчувствий неизбежной социальной катастрофы. Такие годины не обходятся без большой крови, массовых мучений и жестоких наказаний. Так, севастопольское восстание было залито кровью, польское восстание потрясло имперские устои, и молодому писателю предстояло испытать реакцию университетской цензуры. Настоящая трагедия возвращает к реальности, отрезвляет и закаливает, а написанная трагедия  помогает лучше понять себя и удостовериться в своих моральных понятиях и чувствах. А главное назначение трагедии − это катарсис, моральное очищение человека, подъём его внутренних сил перед лицом неизбежности.

Произошло ли у молодого мыслителя «очищение» после этой литературной трагедии и отрезвление после ухода из университета?  Думаю, что произошло, и подтверждение этому мы можем найти в «Литературных мечтаниях» 1834 года.  Белинский погружается в умозрительную сферу «вечной идеи», в область чистой мысли о должном. А если он сам достиг этой сферы познания, то тут же зовёт других, чтобы и они узнали что-то важное: «Гордись, гордись, человек, своим высоким назначением; но не забывай, что божественная идея, тебя родившая, справедлива и  правосудна,  что  она дала тебе ум и волю, которые ставят тебя выше всего творения, что она в тебе живет, а жизнь есть действование, а действование есть  борьба;  не  забывай, что твое бесконечное, высочайшее блаженство состоит в уничтожении твоего я в чувстве любви»[7].

В философских рассуждениях этого периода ярко звучит героический энтузиазм просветителя, готового пожертвовать собой ради «блага ближнего, родины, для пользы человечества», и конечно, ради истины. Как здесь не вспомнить известные слова П.Чаадаева из «Апологии сумасшедшего»: «Прекрасная вещь − любовь к отечеству, но есть еще нечто более прекрасное − это любовь к истине. Любовь к отечеству рождает героев, любовь к истине создает мудрецов, благодетелей человечества. Любовь к родине разделяет народы, питает национальную ненависть и подчас одевает землю в траур; любовь к истине распространяет свет знания, создает духовные наслаждения, приближает людей к Божеству. Не чрез родину, а чрез истину ведет путь на небо»[8].

По моему мнению, именно профессор Надеждин помог молодому Белинскому преодолеть умонастроение личной неподневольности,  т.е. личной героической борьбы против насилия и рабства и подойти к идее разумного служения всему человечеству, т.е. к  идее всеобщей позитивной свободы.

Надеждин поддержал несчастного студента после изгнания из университета и направил его творческую энергию на созидание, которое должно начинаться с познания мира, его законов и правил, ведь незнающего человека легко обмануть и использовать как игрушку. Здесь уместно сослаться на замечательные мысли Надеждина, по всей видимости, заимствованные у Канта: «Человек тогда только истинно велик и достоин самого себя, когда, воспаряя умом в горнея и разгадывая свое божественное назначение, самозаконною силою своей свободы порабощает себя в повиновение законам разума, которое, собственно, и составляет истинное самодержавие. Сии-то самые узы, которые он произвольно возлагает на себя, обращаются для него в орудия всемогущества, коему смиренно покоряется вся природа»[9].

«Истинное самодержавие» и «всемогущество» человека состоит в добровольном повиновении законам разума − это наднациональная и надгосударственная идея философии Просвещения. Не случайно, что Белинский считал себя «апостолом просвещения». Об этом он писал в письме своему другу Д. Иванову в августе 1837 года: «Быть апостолами просвещения − вот наше назначение. Итак, будем подражать апостолам Христа, которые не делали заговоров и не основывали ни тайных, ни явных политических обществ, распространяя учение своего божественного учителя, но которые не отреклись от него перед парями и судьями, и не боялись ни огня, ни меча. Итак, учиться, учиться и еще-таки учиться!»[10]. В образе Христа как учителя апостолов возможно скрыт образ Надеждина, к тому времени осуждённого на ссылку за публикацию первого «философического письма» Чаадаева в журнале «Телескоп». Ведь именно Надеждин сформировал у Белинского вкус к всеобщей свободе и понимание разумной основы всего сущего. А так как «свобода приобретается сознанием», то без образования и науки не может быть и всеобщей свободы.

Жизнь без свободы, любви и сознательной деятельности − это несчастная жизнь, она бессмысленна. Зачем её продолжать? Этот финальный вопрос пьесы задаст высокую жизненную планку для молодого мыслителя; также как 16-летний Лермонтов в пьесе «Люди и страсти», Белинский  продумает и переживёт самоубийство главного героя.

В состоянии «неподневольности», в котором честь и достоинство, сознание и свобода противопоставляются животной жизни − трагедии не избежать, и надежда на земное счастье оказывается призрачной. При этом Белинский надеется на счастье, и как мыслитель,  представляет его  философски: «Я никогда не поверю, чтобы человек, следующий одному холодному рассудку и живущий по счетам и выкладкам эгоизма, мог быть истинно счастливым»[11].

Оппозиция рассудочного эгоизма и бескорыстной жертвенной любви будет определять последующие творческие и мировоззренческие искания великого критика. Как глубокий мыслитель Белинский понимает, что трагедия должна обнажить, высветить главные противоречия человеческой жизни, и предназначена пробудить моральные чувства для добродетели − для делания добра. А ведь подлинная свобода и добродетель − неразделимы.

 

 

Библиографический список:

 

1. Белинский В.Г. Дмитрий Калинин // Собрание сочинений в 9 т. Т. М., 1982.
2. Белинский В.Г. Литературные мечтания // Избранные философские .
3. Белинский В.Г. Письмо Г.Н. и М.И. Белинским от 17 февраля 1831          года // Собрание сочинений в 9 т. Т. М., 1982.
4. Белинский В.Г. Русская быль // Режим доступа / http://az.lib.ru/b/belinskij_w_g/text_3710.shtml
5. Надеждин Н.И. Марфа посадница Новогородская. Трагедия в пяти действиях в стихах. // Режим доступа / http://smalt.karelia.ru/~filolog/pdf2/marphana.pdf
6. Надеждин Н.И. О происхождении, природе и судьбах поэзии, называемой романтической // Режим доступа / http://az.lib.ru/n/nadezhdin_n_i/text_0200.shtml
7. Чаадаев П. Апология сумасшедшего // Режим доступа / http://www.vehi.net/chaadaev/apologiya.html

 

 

 

 

 

[1] Надеждин Н.И. Марфа посадница Новогородская. Трагедия в пяти действиях в стихах. //

Режим доступа / http://smalt.karelia.ru/~filolog/pdf2/marphana.pdf

[2] Там же.

[3] Белинский В.Г. Письмо Г.Н. и М.И. Белинским от 17 февраля 1831 года // Собрание сочинений в 9 т. Т. 9. М., 1982. С. 22.

[4] Белинский В.Г. Русская быль // Режим доступа / http://az.lib.ru/b/belinskij_w_g/text_3710.shtml

[5] Белинский В.Г. Письмо Г.Н. и М.И. Белинским от 17 февраля 1831 года. С. 24.

 

[6] Белинский В.Г. Дмитрий Калинин. С. 695.

[7] Белинский В.Г. Литературные мечтания // Избранные философские сочинения. − М.: ОГИЗ,  1941. − С. 13.

[8] Чаадаев П. Апология сумасшедшего // Режим доступа / http://www.vehi.net/chaadaev/apologiya.html

[9] Надеждин Н.И. О происхождении, природе и судьбах поэзии, называемой романтической // Режим доступа / http://az.lib.ru/n/nadezhdin_n_i/text_0200.shtml

[10] Белинский В.Г. Письмо к Д. Иванову от 7 августа 1837 г. // Собрание сочинений в 9 т. Т. 9. М., 1982. С. 95-96.

 

[11] Белинский В.Г. Дмитрий Калинин.  С. 654.

Комментарии по вопросу "Тема «неподневольности» в раннем творчестве Виссариона Белинского (опыт философской реконструкции)"

• Оставьте первый комментарий по данному вопросу