Центр современной практической философии

Мясников А. Г. Критика − это не субъективное осуждение, а логико-философский анализ (ответ на исповедальный отзыв д.и.н., проф. В.В. Кондрашина)

Ответ уважаемого российского историка В.В. Кондрашина на мою предыдующую статью раскрывает очень важные, «узловые» проблемы современных гуманитарных наук в России. Тем более, когда обсуждение идёт искренне, открыто, почти исповедально, то это придаёт ему очень ценный характер − это разговор «по душам».

Для современных учёных-гуманитариев  − это большая редкость, так как большинство учёных закрылись в своих частных профессиональных проблемах и тихо посматривают на происходящее вокруг. Я благодарен Виктору Викторовичу за честный, эмоциональный ответ, как это и должен делать настоящий учёный.

Теперь перейду к детальному анализу его ответа. Сразу хочу сказать, что  мы действительно друг друга не до поняли, и «нагородили» лишних  ветряных мельниц. Но на то и научная дискуссия, чтобы раскрыть друг другу свои аргументы, убеждения и развеять фантомы пристрастного отношения.

1. Профессор Кондрашин пишет, что я обвинил его в догматизме и отсутствии оценочных суждений по дискуссионным проблемам истории России. По сути, я согласен с этим, но выражение «обвинил» мне кажется не точным − я же не судья, чтобы устанавливать вину, преступившего закон. Я − учёный-исследователь, который обнаружил в рассуждениях моего уважаемого оппонента некоторые слабые места, не достаточно обоснованные утверждения.

Из того, что я назвал один из его аргументов «догматическим» ещё не следует, что я считаю профессора В.В. Кондрашина  − «догматиком». Ни в коем случае. Но при этом никто из учёных не застрахован на всю жизнь от использования «догматических» аргументов и приёмов. На то и существует философия со времён Канта, чтобы обнаруживать эти не вполне обоснованные допущения и делать их предметом публичного обсуждения, чтобы проверять их достоверность и пригодность для науки.

2. Сразу выскажу своё удивление по поводу утверждения В.В. Кондрашина о том, что он не считает историю объективной наукой. Процитирую: «Как историк-практик я убедился в невозможности объективного подхода к истории. Это игра слов. Подход может быть только субъективным, потому что историк – человек, со своей жизненной позицией, мировоззрением». Очень важное заявление.

Я его понял так, что история не может быть объективной наукой, и для каждого специалиста по истории есть «своя субъективная история». Такой откровенности я не ожидал, но раз это высказано, то буду размышлять, обдумывать и делать выводы. Если история − это только субъективная наука (пока сохраним за ней статус «науки»), то чем же она может быть полезна для всего общества? Ведь получается, что всё общество (например, все российские школьники) изучает разные «истории», по разным учебникам и  разных авторов. Как же тогда сдавать ЕГЭ? Кто будет проверять правильность ответов? По каким критериям?

Следующий вопрос ещё острее: является ли «субъективная история» наукой?  Почему за XX столетие история России переписывалась как минимум 4 раза? И всё по прихоти новых властей. Это действительно проблема, о которой не нужно молчать, ведь без её широкого обсуждения историческая наука так и будет находиться  в «служанках государственной идеологии».

Мне хотелось бы считать историю объективной наукой (насколько это возможно для гуманитарных наук), но признание авторитетного учёного порождает у меня сомнение, а значит, заставляет вдумчивее отнестись к самой проблеме.

3. Вернусь к последовательному анализу ответа профессора Кондрашина. Отвечая на мои замечания, он защищает «догматизм» в толковании истории следующим образом: во всех ведущих странах мира граждане хотят сохранять свои традиции, язык и веру. И далее его резюме: «Я призываю изучать историю, чтобы защищать не прошлое, а настоящее!».

Действительно, я сразу не понял, для чего уважаемому профессору нужно было писать о полезности изучения российской истории. Теперь я понял: «чтобы защищать настоящее». Опять возникает вопрос: какое «настоящее» следует защищать? Что именно вкладывает известный историк в это понятие? По всей видимости, он хочет защищать нынешнюю российскую государственность, коррумпированную бюрократическую систему, разваливающуюся экономику, спивающееся и деградирующее население страны? Или что-то иное? Пока мне не ясно из ответа. Не совсем понятно и то − от кого нужно защищать «настоящее»?

4. Меня очень удивило мнение В.В. Кондрашина в том, что я близок к тем гуманитариям, которые хотят «вычеркнуть из истории страны советский период». Ни в коем случае. Я говорю о том, что история России XX века пока остаётся засекреченной, и сам оппонент это подтверждает, когда говорит, что пока рассекречены все «наиболее важные документы» с 1917 по 1940 годы. А нам, живущим в начале нового века, наиболее интересны и полезны достоверные факты о последних десятилетиях для того, чтобы «судить» — оценивать деяния наших недавних вождей, государственную систему и людей, скрывавших от общества свои истинные намерения и поступки, затрагивающие жизни миллионов наших сограждан. Ведь зачем тогда все эти «секреты»? Наверное, в них есть важная информация, есть факты, которые могут изменить отношение наших современников и потомков к деяниям предков, к историческим событиям прошлого. А факты, как известно, «вещь упрямая». Разумные люди не хотят быть обманутыми «здесь и сейчас», тем более что современная этика признаёт произвольное сокрытие важной информации − разновидностью обмана.

Продолжу свою мысль: так как история России прошлого столетия остаётся до сих пор засекреченной, и ею могут глубоко и скрупулёзно заниматься только специалисты, то обществу приходиться ждать, пока не раскроются все документы, и пока историки не придут к беспристрастному, основанному на фактах пониманию истории, ждать, чтобы затем проверить полученные историками результаты. Только тогда возможно преподавание истории России XX века со всеми её «плюсами» и «минусами». Если же мы ограничимся формированием у нашей молодёжи так называемого «чувства исторического оптимизма», то мы окажемся в положении магов-волшебников, если не сказать жёстче − «историческими гипнотизёрами», порождающими эйфорийные чувства (мнимую радость, раскованность, удовлетворённость жизнью) и пустые надежды[1]. Но ведь наша молодёжь уже не так наивна, как были прежние поколения советских людей. Историями о замечательном прошлом её не подкупишь, и не заставишь делать то, чего она не хочет. Как, например, не хотят многие молодые люди жить в Пензенской области, и стремятся побыстрее уехать в другие, богатые и развитые регионы. И ведь уезжают-то лучшие. С кем останемся? Так и останемся со своим чувством «исторического оптимизма»[2].

Конечно, чувство оптимизма должно быть у людей, и не только у молодых, ведь без него почти не возможна деятельная жизнь человека, но этот оптимизм не должен строиться на обмане и умолчании, он должен быть обоснован, иначе неизбежны страшные разочарования, которые ведут к потере жизненных интересов. Как повзрослевший ребёнок, наивно веривший в героизм своего отца, со временем узнаёт, что это был обман, и теряет всякое уважение к своему предку,  так и наркоман легкомысленно захотевший «жизни в кайф» − быстро расстаётся с ней.

Ещё раз скажу: я не отрицаю советского прошлого, я многого о нём не знаю, и не могу объективно судить обо всём советском прошлом только по своему жизненному опыту, по своим личным впечатлениям. Этот опыт был ограниченным, субъективным, лишь маленьким фрагментом истории большой страны. А экстраполировать единичное на общее можно лишь с большой осторожностью, так как этот логический приём малодостоверен, по сути, гипотетичен. Как учёный я бы не хотел ограничиваться только гипотезами, а как гражданин − фрагментами истории, полученными в личном опыте или разрешёнными вышестоящими государственными чиновниками.

5. Профессор В.В. Кондрашин указывает на принципиальное расхождение в наших позициях. По его мнению, я «рублю правду-матку», а он предпочитает «объяснять сложные и трагические проблемы истории России». Если уважаемый историк противопоставляет друг другу наши позиции (а он говорит именно о «принципиальном расхождении»), то я вынужден делать вывод, что он не хочет «рубить правду-матку», т.е. не хочет говорить современникам всю правду. Дескать, всю правду хотят знать только либералы (и враги России), а остальным довольно и её фрагментов, чтобы спали спокойно и верили в светлое будущее.

В.В. Кондрашин рекомендует мне посмотреть английские или французские школьные учебники по истории, где, по его словам, не содержится критики колониальной истории и других неприглядных событий прошлого этих стран. Я обязательно найду и посмотрю эти учебники. Неужели там ничего не говорится об этих мрачных событиях?

А теперь к сути наших разногласий. Мой оппонент очень точно определил мою научную позицию в отношении истории − «это критический взгляд на государственную политику, осуждение всего того, что связано с нарушением властью прав личности в истории страны». Я очень благодарен за это определение, которое сформулировал мой оппонент. Значит, он чётко понимает мою позицию и не соглашается с ней.

Что же он противопоставляет «нарушениям властью прав личности в истории страны»? Цитирую моего оппонента: «Я считаю, что задача историка – это прежде всего объяснение этого феномена».

Насколько я понимаю, он не отрицает сами факты нарушений властью прав личности в истории России, но он не хочет их «осуждать», а намерен их «объяснять», рассудочно допуская, что и в настоящем, и в будущем их будет сколько угодно.

Да, расхождение наших позиций существенное: как же относиться к нарушениям прав человека в России?  Как к исторической необходимости, неизбежности, которая может оправдать любое насилие и любую тиранию? Например, нужно ли осуждать сталинский режим в советской России, приведший к голодомору 1932-1933 годов? Ведь сам уважаемый профессор В.В. Кондрашин фактически доказал, что голодомор был не только в отношении украинского народа, но и в отношении всех народов Советского Союза, т.е. в отношении всех россиян[3]. Нужно ли судить за это преступление сталинский режим? Я думаю, что нужно. Нам будет невозможно в ближайшем будущем создать новое демократическое общество и правовое государство, пока мы не разоблачим (не оголим) все наши «деспотические корни» (матрицу насилия), всё наше звериное нутро. Иначе так и будем наивно мечтать о царе-батюшке и несусветных чудесах, оставаясь в состоянии малолетних, доверчивых детей. Тираны любят таких послушных подопечных.

Вернусь к вопросу о том, что значит «объяснить» историческое событие? По мнению моего оппонента, в исторической науке не может быть «объективности», вместо неё он предлагает так называемый «сбалансированный подход». Пожалуй,  это очень дипломатичный термин, специально подготовленный для международных конференций и доверчивых россиян. Но что за ним стоит? Какая суть?

Попробуем разобраться. Сам автор пишет, что этот подход предполагает субъективный анализ «источников и имеющихся фактов и аргументов исследователей». Так на усмотрение того или иного официального историка власть может рассекретить «наиболее важные документы», которые лягут в основу субъективного летописания. Получается, что «сбалансированный подход» просто на просто прикрывает произвольный характер исторической науки, точнее, не произвольный, а послушный характер, ведь история России в прошлом веке уже переписывалась 4 раза.

6. Уважаемый оппонент приписывает мне странное суждение: «В данном случае А.Г. Мясникову не понравилось, что я не клеймлю позором действующую власть». Об этом я ничего не писал в своём отзыве, эта мысль надумана самим оппонентом. «Клеймить» власть позором может любой человек в демократической стране, если считает это необходимым. Я же рассуждаю о пользе истории для того, чтобы понять возможную пользу и философии, которая также находится в очень трудном, переходном положении. Если Виктор Викторович любит и ценит действующую российскую власть, то я не имею ничего против его права на личное мнение, это дело его личного вкуса и личного жизненного выбора. Я уважаю публично высказанную позицию человека, но когда обнаруживаю, что сама историческая наука начинает рассматриваться как инструмент новых идеологических манипуляций и мой оппонент этому содействует, то мне как философу, приходиться «резать правду-матку». Ведь нужно хранить профессиональную честность.

Что же касается личного отношения моего оппонента к революциям или другим исторически важным событиям, то это опять же личное мнение учёного. Он может не любить революции, да и я их тоже не люблю, и не хочу рисковать своей жизнью на баррикадах или во время стихийных бунтов. Но ведь эти социальные потрясения происходят не просто так, не без причин, и нам как учёным-гуманитариям важно понимать их причины для того, чтобы не допустить этих потрясений в настоящем и в будущем. А ведь уже в конце XVIII века, после Великой Французской революции немецкий философ И.Кант  дал ясное объяснение главной причины народных революций − недостаток способности суждения самих правителей. Конечно, это объяснение может кому-то не понравится, но к нему нужно прислушаться, пока не будет поздно. Вот ради этой общей гуманной цели нужно объединяться гуманитариям и подсказывать действующей власти − как сделать лучше жизнь каждого гражданина России, как защитить права каждой личности от различных нарушений. Это ли не благородная и полезная цель и истории, и философии?

Ещё раз благодарю моего уважаемого оппонента за искренний отзыв, который позволил мне лучше понять его позицию и отношение к моей позиции. Надеюсь, что эта дискуссия поможет нам разобраться с вымышленными разногласиями и найти «точки сборки» гуманитарных наук, которые так необходимы в наше переходное время всему обществу.

 

P.S.

После написания этого ответа, я прочитал программную статью профессора В.В. Кондрашина под названием «Куда идёт Россия?», в которой  мой оппонент попытался объяснить современникам будущее нашей страны и тем самым наглядно доказать полезность исторической науки[4].

Грандиозная задача известного историка вызвала у меня большой интерес. И что же я обнаружил? В конце статьи дан лаконичный ответ: «В любом случае Россия не погибнет. Она будет идти вперёд. Может быть, она станет другой»[5].  Да, ответ поистине стоит титанического научного труда!

− Куда идёт Россия? − спрашивают себя и других миллионы думающих россиян.

Историки отвечают:

− Она будет идти, но куда и как −  мы не знаем.

Вот вам и наука. Зачем тогда ставить перед собой такие амбициозные задачи, и в итоге получать скудные и банальные ответы? Прискорбно это  говорить, но после таких научных ответов, разумным людям не хочется жить в России, ведь это страна  с высочайшей степенью неопределённости. И своими ответами историки ещё раз это подтверждают.

Что значит последняя мысль моего оппонента: «Может быть, она станет другой»? Может быть, Россия распадётся на мелкие государства, республики? Или превратится в конфедерацию? Или будет поделена между соседними государствами? Или станет настоящим «третьим Римом»? Что более вероятно? А главное − чего хотят сами россияне? Как они хотят жить? Эти вопросы остаются без ответа. Мой оппонент лишь ненавязчиво и глубоко объясняет в своей статье, что до сих пор Россия сохранялась благодаря самодержавному монархическому деспотизму, и эта форма правления была необходима в условиях рискованного, примитивного земледелия, сурового климата и вражеского военно-политического окружения. Но сейчас-то мы живём в эпоху мирной конкуренции и новых технологий, которые позволяют многократно снизить все риски. Но почему-то до сих пор в России  сохраняется нефте-газовая (сырьевая) зависимость экономики? С другой стороны, если развивать производительную экономику каждого региона страны, то сами жители регионов могут задуматься и  о государственно-политической самостоятельности. И тогда «малая Родина» вполне может стать «моей Родиной», из которой большинству молодых людей не захочется уезжать.

Пожалуй, каждый специалист должен заниматься своим делом: историк должен искать факты прошлого и без утайки говорить о них, а философ − честно размышлять над ними в контексте прошлого, настоящего и будущего. А так как будущее зависит от нас, то дело каждого будет значимым вкладом в создание общего лучшего будущего.

Хотя недавно наш губернатор В.К. Бочкарёв на одной из встреч высказал мнение, что у русских нет будущего. А может быть он и прав?

[1] Могу предположить, что массовое пьянство и наркомания в современной России являются вполне доступными способами обретения несчастными и несвободными людьми «эйфорийных ощущений», ведь все хотят быть счастливыми и свободными.

[2] В связи с этим вспомнилось анекдотическое высказывание: «Мы надеемся на лучшее, а оно на нас».

[3] См.: Кондрашин В.В. Трагедия советской деревни: коллективизация, раскулачивание, голод // Люди во времени: записки историка. – Пенза — Саранск, 2012.

 

[4] См.: Кондрашин В.В. Куда идёт Россия? // Люди во времени: записки историка. – Пенза — Саранск, 2012.

[5]  Там же. С. 542.