Центр современной практической философии

Марков В. Анализ юридическо-практической части книги «Молот ведьм»

 

Научный руководитель: Никонов А. Б.

       Статья посвящена исследованию практического применения положений книги «Молот Ведьм» в деятельности католической  инквизиции.

       The article is devoted to investigation of practical usage teseses of «Malleus maleficarum» in Catholic inquisition’s activity.

 

Книга «Молот ведьм», написанная доминиканскими монахами-инквизиторами  Генрихом Крамером в соавторстве с Яковом Шпренгером и выпущенная  в 1487 году, позволяет нам увидеть мировоззрение людей того времени, ощутить их религиозный фанатизм, а также алчность многих судей инквизиции. «Молот ведьм» подробнейшим образом показывает, кто такие ведьмы и как их распознать, как на них охотиться и добывать из них признания, какие меры наказания применить. Распространившись по всей Европе, этот труд в первые же годы его издания стал приговором для сотен невинных людей. Он представлял собой чистое пособие по охоте на главную заразу того времени, по мнению инквизиции — ведьм.

«Молот ведьм» состоит из трех частей. Первые две части, а именно: «О трех силах, составляющих колдовство, а именно: о дьяволе, о колдуне и о божьем попущении» и «О способах околдования и о том, как таковое можно снять. она содержит только два главных вопроса, которые, однако, обсуждаются в нескольких главах»  представляют собой теоретическое обоснование существования ведьм, рассуждения о дьяволе, сукубах и инкубах, божьем попущении, колдовстве и т. д. . В общем, они включают в себя попытку обоснований суеверий эпохи. Третья же часть является юридически – практической,  и она нам будет более интересна, чем первые две части. Она заключает в себе систему судопроизводства по делам ведьм, показывает, какие цели должен ставить перед собой инквизитор, допрашивая ведьму, какими методами и средствами он может пользоваться во время допроса. Здесь рассматриваются все компоненты судебного процесса: обвинитель, обвиняемые, свидетели, судьи и т.д. Рассматривается ценность различных показаний, улики, свидетельства и вынесение приговора. Так же здесь рассматривается юрисдикция инквизиционного суда и те дела, за которые вправе браться инквизитор. Причем подчеркивается,   что инквизитор точно так же, как и епископ, вправе подвергать человека аресту, держать его в заточении. Выносить приговор можно только совместно с епископом. Ни епископ, ни инквизитор отдельно друг от друга не вправе выносить приговор ведьме. Также «Молот ведьм» дает возможность епископу передавать свои полномочия светским судьям, ссылаясь на то, что проделки ведьм несут угрозу не только вере, но и влекут за собой телесные вредительства. Помимо церковных законов об искоренении ведьм,  существовал также и ряд светских законов. Третья часть, можно сказать, самая скандальная и нашумевшая часть книги. Её автор не упустил никаких мелочей в отношении судебного дела своего ремесла, что еще раз подтверждает его профессионализм в данном деле. Но при всем своем совершенстве данная часть книги, да впрочем, как и вся книга, имеет множество не состыковок и таких курьезных моментов, которые могут создать совсем иную картину и заставят призадуматься над тем, чем она становилась в руках инквизитора.

Третья часть книги включает в себя тридцать пять вопросов,  раскрывающих в себе суть судопроизводства. Они рассматривают способы наказания и искоренения ведьмовской заразы. Так же им предшествует один вводный вопрос, раскрывающий в себе полномочия судей инквизиторов. Автор разделяет данную часть книги на три составных части,  а именно на то: «Как надо начать такой процесс?» (пять вопросов),  «Как надо его вести?» (одиннадцать вопросов), «Как надо закончить процесс и произнести приговор?» (девятнадцать вопросов). Ответ на вводный вопрос, который носит название  «Надо ли ставить процессы против ведьм, их покровителей и защитников под юрисдикцию духовного епархиального и светского суда и освободить от ведения этих дел инквизиторов еретических заблуждений?» уже содержит в себе весьма интересное примечание: «Эти инквизиторы говорят, что все колдуны, гадальщики, некроманты, т. е. все прорицатели, отрёкшиеся от принятого в своё время святого верования, подлежат суду инквизитора и епископа, согласно канону «Multorum querela» в «Princip де haeret» в Клементинах. К юрисдикции этого суда они относят богохульников, вызывателей демонов и тех, которые пробыли более года в отлучении, Сюда они относят ещё другие виды преступлений, возлагая на нас, инквизиторов, ещё большее количество обязанностей»[1]. Далее, уже в самом первом вопросе содержатся такие слова: «Ежели те, которые знают о существовании женщин, подозреваемых в этих преступлениях, не явятся и не укажут их, то они будут пронзены кинжалом отлучения (так скажет в своём обращении духовный судья)  или претерпят вытекающие из норм закона наказания (так прибавит светский судья). Мы произносим отлучение против всех тех, которые упорно не повинуются. Право обратного принятия их в лоно церкви остаётся за нами (таково заключение духовного судьи)»[2]. Отсюда мы можем увидеть,  какой властью обладал духовный судья,  верша судебное дело. Он мог отлучить человека от церкви и продержать его в таком положении столько, сколько он считает нужным. Скажем,  на те же полгода, о которых говорится в вопросе. Вернуть его из отлучения имел право только духовный судья. Таким образом,  по истечении полугодового срока  ни в чем не повинный человек становился добычей для инквизитора, который имел полное право по закону, который устанавливал «Молот ведьм»,  явить отлученного суду. Далее имущество жертвы конфисковывалось и делилось между духовными судьями. Робинс, говоря о конфискации имущества,  отмечает,  что для инквизиции «конфискация была делом обычным»[3].     Бывало и так, что собственность осужденных конфисковывалась в пользу общественной казны, но и в таких случаях инквизитор получал немалую долю от этого. Инквизитор прекрасно понимал,  как он может поживиться на имуществе тех, кого он с Божъей помощью отправит на костер,  тем самым интерес его к этому делу, безусловно, был велик. Так же в этой части есть строки, в который говорится, что начать процесс против ведьмы или группы ведьм можно  по троякому основанию. Одно из этих трех оснований, а именно третье и самое распространенное по мнению автора звучит таким образом: «Если до слуха инквизиторов дошла молва, что в таком и таком‑то городе имеются ведьмы, занимающиеся тем‑то и тем‑то. Это – обвинение путём инквизиции. В этом случае инквизитор начинает действовать не по указанию какого‑либо обвинителя, а по своему собственному почину»[4].

Далее следует пояснение этого основания: «Третий вид возбуждения процесса является самым обычным и наиболее распространённым и происходит без вызова денунциантов или обвинителей. Для этого достаточно того, чтобы слуха инквизитора достиг упорный слух о колдовских деяниях какой‑либо ведьмы»[5]. Нетрудно заметить, что данное положение закона дает полную свободу действий инквизитора в отношении возбуждения дела против ведьмы. Поводом,  как ни странно,  могло послужить что угодно. Порой это доходило до абсурда. У Конторовича есть примеры таких обвинений, «Если кто-нибудь стоял один в поле во время грозы, как раз на том месте, где она прежде всего разразилась, то его уже сильно подозревали — потому что для чего ему было там стоять, если он не хотел вызывать грозы? Если женщина хвалила или ласкала скотину, заболевшую впоследствии, или если она внезапно заговорила с человеком, или исподлобья на него посмотрела и он заболевал, то виновницей этих заболеваний была несомненно эта женщина. Дурные слухи об этой женщине создавались очень скоро: кто-нибудь выражал подозрение под секретом своему соседу, тот передавал дальше, и вскоре о заподозренной женщине утверждалась общая молва, что она ведьма, и она уже была готовая жертва для инквизитора. Раз существовало подозрение, все считалось знаком виновности»[6]. Или «В одном процессе 1665 г. свидетельница показала, что подсудимая обтерла себе рот после причастия при обходе вокруг алтаря. На основании одного этого показания подсудимую обвинили в намерении превратить вынутый изо рта кусочек просфоры в колдовские средства и присудили к смертной казни»[7]. Видно, что это право скрывает в себе абсолютно полное дозволение инквизитора в отношении судебного дела над ведьмой.

Для возбуждения дела был нужен всего лишь слух, а возможно и иллюзия слуха. Ведь если след инквизитора падал на хорошую добычу, его уже было не остановить. Порой доходило до того, что опустошались и сжигались целые селения из-за того,  что якобы их наводнили полчища ведьм. Нужно отметить,  что в основном искоренялось женское население. Инститорис смог создать в своем труде иллюзию того,  что женщина больше склонна прислуживать дьяволу, чем мужчина. Опираясь на высказывания античных и средневековых мыслителей, он создал картину женщины как воплощения злобы, порока и обмана. В «Молоте»  он говорит, что «Мыслители приводят и другие основания тому, почему женщины более чем мужчины склонны к суеверию. Они говорят о трех основаниях: 1) Они легковерны. Демон жаждет главным образом испортить веру человека. Этого легче всего достигнуть у женщин; 2) Они скорее подвержены воздействию со стороны духов вследствие естественной влажности свого сложения; 3) Их язык болтлив. Всё что они узнают с помощью чар, они передают подругам. Так как их силы невелики, то они жаждут отмщения за обиды с помощью колдовства»[8]. Далее он разбирает этимологию слова женщина (Femina) и на основе этого разбора делает вывод, что женщина более склонна к колдовству, чем мужчина. Он делает это следующим образом: «из этимологии слова «Femina» (женщина), происходящего от «Fe» (Fides – вера) и «minus» (менее). Таким образом слов «Femina» значит имеющая меньше веры. Ведь у ней всегда меньше веры. Это зависит от её естественной склонности к легковерию, хотя вследствие божьей благодати, и природы у высокоблагословенной девственницы Марии вера никогда не колебалась, чего нельзя сказать о всех мужчинах времени страстей Христовых.Итак, женщина скверна по своей природе, так как она скорее сомневается и скорее отрицает веру, а это образует основу для занятий чародейством.»[9].

Примечательно и позволение «Молота ведьм»  относительно  свидетелей: «Отлучённые, а также участники колдовских преступлений, лишённые прав, преступники и крепостные против своих владетелей могут допускаться к свидетельству во всех религиозных процессах. Еретики могут свидетельствовать против еретиков, а ведьмы против ведьм. Допустимы к свидетельству также; супруга, сыновья, домочадцы»[10]. Теперь крестьяне, недовольные плохим отношением к себе со стороны феодала, могли безо всякого труда заявить на него в инквизиционный суд,  и тогда дни последнего будут сочтены.

Нарост суеверия у необразованного населения плюс личное недовольство тяжелым положением и ненависть могли стать для феодала смертельным приговором. Сам инквизитор был заинтересован в доносах со стороны крестьян на своих богатых хозяев, так как он получал часть их имущества. И хотя принято считать, что инквизиция в основном охотилась за женщинами — ведьмами, нельзя опускать и то, что она погубила множество людей мужского пола и детей. В отношении последних использовались особого рода методы для искоренения дьявольской заразы,  обитавшей, по мнению инквизиторов,  в них. К так называемым детям колдунов применялась особого вида казнь. Дети считались еще маленькими существами для того,  чтобы придавать их священному огню. Их опускали в ванну с кипящей водой и вскрывали вены, для того чтобы у них вышла вся кровь. Считая,  что они отпрыски родителей, которые завещали их душу дьяволу, у инквизиции не было ни капли сомнения, что их нужно уничтожить. А то,  что это проходило таким бесчеловечным способом, еще раз показывает нам истинное лицо так называемых «отцов инквизиции».  Помимо детей колдунов  существовали и другие варианты детей, якобы имевших сношение с дьяволом. Так,  у Лозинского есть описание событий, в которых повествуется о болезни,  при которой дети рассказывали о некой местности под названием Блакулла. Туда их приводят ведьмы,  и там происходит шабаш. К этим детям были приняты следующие меры наказания, часть из них, как повествует Лозинский,  были сожжены, часть были приговорены к наказанию плетьми. Разумеется,  попав в руки инквизиции,  не только один обвиняемый или обвиняемая расставались с жизнью и своим имуществом. Как правило,  инквизитор  просил выдать ему всех сообщников по дьявольскому поклонению, либо того, кого они видели на шабаше в то время,  когда на нем пребывали. И вот тогда под многочисленными допросами и пытками, от которых были просто невообразимые муки, обвиняемые произносили имена первых попавшихся людей, порой соседей,  родственников, близких,  знакомых. Иногда это были просто имена,  которые сразу фиксировались,  а затем подгонялись под людей.

Такие показания,  которые давались обвиняемыми под пытками,  считались ничем иным, как достоверным и неоспоримым свидетельством причастности тех или иных лиц в колдовстве и дьяволопоклонничестве.  Разумеется, «Молот ведьм» устанавливал и закреплял в себе все это. Также примечательно отношение автора к так называемым «смертельным врагам» и их допуска к свидетельству. В общем,  под понятием «смертельный враг» у автора подразумевается человек, «который намеревается причинить смерть или тяжкое ранение или же, что тождественно, лишить человека его доброго имени, считается смертельным врагом»[11].  И данный человек,  не смотря на такие его характеристики,  является свидетелем в инквизиционном деле. Это может быть свидетельством того, что у людей теперь нет лучшего способа мести своим неприятелям, чем просто донести на них инквизитору. Ведь человеку вовсе не стоит поднимать оружие, скажем,  на своего соседа за то, что он  оскорбил его жену или сделал что-либо плохое его семье. Теперь достаточно было того,  чтобы этот человек просто сказал,  что он видел своего соседа за занятием колдовством. Таким образом,  мы видим,  что «Молот ведьм» создавал собой благоприятную почву для всевозможных лжесвидетельств, обманов и ложных доносов,  основанных как на личных причинах доносчика, так и на личных интересах самого инквизитора. Я не стал подробно вдаваться во все тридцать пять вопросов третьей части и анализировать их в этой работе,  ибо даже эти несколько вопросов прекрасно показывают, на каких основаниях может строиться инквизиционный судебный процесс против ведьм.

[1] Шпренгер Я., Инститорис Г. Молот ведьм / Перевод с латинского Н. Цветкова. Предисловие С. Лозинского. Саранск, 1991. С. 278.

[2] Там же. С. 280.

[3] Роджер Харт. История ведовства. // Демонология эпохи Возрождения (XVI-XVII вв.) М.: Издательство «Российская политическая энциклопедия» 1995. С. 363.

[4] Шпренгер Я., Инститорис Г. Молот ведьм / Перевод с латинского Н. Цветкова. Предисловие С. Лозинского. Саранск, 1991. С. 280.

[5] Там же. С. 282.

[6] Канторович Я. Средневековые процессы о ведьмах // История инквизиции: средневековые процессы о ведьмах.  М., Харьков, 2002. С. 262.

[7] Там же. С. 261.

[8] Шпренгер Я., Инститорис Г. Молот ведьм / Перевод с латинского Н. Цветкова. Предисловие С. Лозинского. Саранск, 1991.С. 123.

[9] Там же. С. 123-124.

[10] Там же. С. 283.

 

[11] Там же. С. 284.